Я всё же сбился. По поводу семьи и онейромантии.

В этих записях я неоднократно это упоминал, но… почему я по-вашему, дорогие мои будущие зрители/читатели, не люблю смотреть онейромантией за личной жизнью родных и близких? А когда приходится, по той или иной причине, я неизменно обхожу это стороной, мало что упоминая в своей «автобиографии». Ответ прост: онейромантия — одновременно и самый лживый, ненадёжный источник данных о человеке или другом незнакомом разумном… и вместе с тем до боли в сердце, до зубовного скрежета и горящих от гнева фибр души, слишком правдивый, истинный агрегатор знаний об этом же разумном. Просто в онейромантии можно увидеть всё, даже самое потаённое, что заставит засомневаться даже в собственном ближайшем родственнике, которому ты в другое время готов доверить шею, положив её на эшафот, пока этот близкий разумный держит в руках топор. Вот только это самое потаённое завалено другими вариантами будущего. Как бы там ни было, онейроманты в каком-то смысле видят их все, и онейромантия откладывает свой отпечаток «профессиональной деформации». Мы не можем не думать, что ВСЕ эти варианты реальностей — реальны. Просто для нас и всех окружающих, более основным является какой-то один, вот и всё. А события будущего… они тоже делятся не на «реальные» и «выдумку», а на более вероятные и менее вероятные, вплоть до почти невозможных, но оттого не перестающих быть реальностью. А теперь подумайте, каково мне наблюдать за близким человеком, будущее которого способно расслоиться на «пролежала весь вечер, тихонько проплакав в подушку, заснула, проснулась утром», и на «пролежала весь вечер, решила удавить эту наглую кошку во сне поздно ночью»? Нет. Разумеется, такого не было в обозримых вариантах будущего Райвель тогда. Но могло быть. И самое паскудное, я был бы вынужден к нему подготовиться, если бы он был хоть немного вероятен, пройдя трешхолд Хокуса на невероятные события.

Иногда онейромантия раскрывает в любимом, или глубоко уважаемом тобой разумном существе ТАКИЕ стороны его или её личности, от которых порой сложно отмахнуться. Скромные «мальчики-колокольчики», что срываются и насильничают над беззащитными девочками, самыми изощрёнными способами. Живущие душа в душу отцы и матери, что от скуки и минутного помешательства режут собственных детей. Святые мессии, внезапно идущие устраивать геноцид. Всё это, и многое другое — вполне себе возможно в бесконечности вариантов будущего, если много, долго и упорно присматриваться, и выискивать. Если ты — онейромант, и вынужден смотреть за собственным близким человеком, то это для тебя одновременно, и как тест на искреннее доверие (чем сильнее обоснованно уверен в моральных качествах разумного, тем менее вероятны ужасные потенциальные варианты, отсекаемые Хокусом), и как русская рулетка с невозможностью предсказать, и уж тем более изменить месторасположение патрона в барабане. Я, конечно, утрирую, причём намного, и в целом от пары невероятных сцен со слетающим с катушек близким человеком/демоном/прочим существом тренированному онейроманту будет ни холодно, ни жарко, но… это всё же неприятно. А вот когда разумный никак с тобой не связан, пусть и хорошо знаком в целях подсмотра за его будущим, то и подобные варианты тебя как-то не задевают. Да и в конце-то концов, это просто предосудительно, аморально и неправильно, не доверять собственной сестре настолько, чтобы круглосуточно контролировать её чем-то, от чего она НИКАК не сможет сохранить даже намёк на приватность. Которая, как ни крути, требуется время от времени кому угодно. Я и сам не люблю рассказывать о некоторых неприятных моментах из даже этой своей текущей жизни, не то что о событиях из предыдущих. Да, Сай? Я знаю, что однажды ты прочтёшь эти записи и будешь отрицать в комментариях, но вот, например, как раз именно ты очень не любишь, когда я просматриваю твоё настоящее и будущее. В общем, по моему мнению, гиперопека с помощью онейромантии в большинстве случаев скорее навредит, чем убережёт, и по отношению к близким ею лучше бы просматривать всё поверхностно, чтобы убедиться в отсутствии прямых физических угроз… а всё остальное можно и нужно решать простыми беседами и обычным повседневным взаимодействием. С высоты моего опыта, я считаю, что это тот самый пример, когда концепция, взятая из ванильно-приторных цитат женских романов, довольно верна: «если любишь — отпусти».

…Впрочем, есть и другая сторона. Та, о которой я хотел бы, но не могу умолчать. Она проявляется, когда онейромант, сколько бы ни подсматривал за разумным, так ни разу и не застал его или её за чем-то предосудительным. Когда нормальность и приверженность декларируемым в основной реальности ценностям, является поистине искренней — что более чем красноречиво подтверждается отсутствием даже намёков на «ужасные события» во «снах». Как это было с Риас. Как это было в той или иной степени с некоторыми другими моими друзьями и Фигурами, за которыми я был вынужден наблюдать в будущем из-за необходимости подготовки к апокалипсису. Это сложно понять не-онейроманту, но к таким разумным исподволь повышается доверие, ими гораздо легче зарабатывается чужое уважение: в первую очередь, онейроманта, но также и в меньшей степени, уважение окружающих. И не только уважение.

Какие бы примеры с «яндере» я ранее ни приводил, я всё же полностью уверен в адекватности моей дорогой сестрёнки. Я видел её совсем крохой, и был инициатором выбора её имени. Я помню все её безобидные и не очень шалости, я не забыл на каком моменте началась её влюблённость в меня — ох уж этот детский эгоизм и ревность за внимание не к себе!.. но ребёнку простительно. Так вот, я видел и запомнил многое. И пока, сколько бы мне не приходилось подсматривать за Райвель онейромантией по той или иной причине, я ни разу не замечал за ней каких-либо ненормальных порывов. Это подкупает, и незаметно, совсем по-чуть чуть делает ближе во всех аспектах. Если бы… если бы моё сердце не было занято Риас, а с какого-то момента Ясакой, и, возможно, Курокой…

Нет, это опасные мысли. Райвель — моя сестра. Да и не могу я… вообще ничего не могу. И не буду. Хоть и вырастет она в несомненную красавицу! Уж я-то знаю.

…Вероятно, я боюсь. Боюсь подсматривать за ней ещё и по этой причине. Нездоровая привязанность иногда бывает и опасным, затягивающим омутом. Бездной, в которую ежели долго вглядываться, то она сама рано или поздно обратит внимание на тебя. И тогда обратной дороги не будет. Мне остаётся лишь просто быть рядом, и поддерживать сестрёнку на её жизненном пути, каким бы тяжёлым он ей ни показался без меня в роли суженного.

…По крайней мере, в этом я был твёрдо уверен. Вплоть до точки, когда нехотя решил всё же просмотреть, из-за чего конкретно произошли эти глобальные, пусть и постепенные перемены в поведении Райвель. Да… тот самый злополучный день, вернее несколько дней спустя с момента как сестра застала меня с Курокой. Последующие события я в записи заносить не стану, ибо личное и не моё, однако объяснение и краткий пересказ всё же будут в следующем отрезке.

— Райзер-сама! — Окликнула меня… Ле Фэй, обозначив свою обычную скромную улыбку и помахав ручкой, когда я обернулся посмотреть, кто же меня отвлёк.

Странно, ведь мне на мгновение показалось… эх, ну что я за демон такой? В последнее время все мои мысли — о Райвель. Всё не выходит из головы её ситуация. И тут тоже показалось, что это её голос. Впрочем, как я когда-то упоминал, младшенькая Пендрагон удивительно похожа на свою подругу, мою сестрёнку. Только совсем разная манера одеваться, чуть большая резкость некоторых черт, вроде разлёта бровей, едва заметно более светлый тон волос, их длина и причёска, и… и да, чуть другой голос. Именно такой как сейчас у Ле Фэй, моей дорогой и гениальной в магии Пешки, подошедшей и поприветствовавшей меня, а затем слегка необычно для себя завязавшей со мной разговор о каких-то пустяках, вроде тех или иных событий с её репетиторами: кроме как в магии, юное дарование учится многому из того, что ей было ранее интересно, но на что суровый дед не давал своё одобрение. Попутно девочка-подросток смогла выбить у меня пару мелких обещаний и, пока мы куда-то шли, предложила отплатить мне домашним ужином, что она мне приготовила в качестве благодарности. Странно, не знал, что она умеет готовить. Однако, согласился на это предложение, не думая. Дел у меня вот прямо сейчас особо нет, можно и посвятить немного своего времени Ле Фэй. Тем более, что мы довольно неплохо разговорились по пути в домик-пристройку Пендрагонов. Хорошая вышла прогулка, чуть расслабляющая и освежающая. Такое ощущение, будто внутри меня постепенно сходит со взвода напряжённая пружина, появившаяся из-за невозможности нормально говорить с Райвель… неужели моё подсознание получило в лице Ле Фэй «достойную замену»? Конечно, до состояния «упавшего с плеч камня» далеко, но хоть так… Может, я неосознанно вижу в младшенькой Пендрагон всю ту же мою сестрёнку из-за схожести? В таком случае это несколько некрасиво с моей стороны… наверное. Как бы там ни было, готовка оказалась выше всяческих похвал как на любителя. А сама девочка постоянно и как-то ненавязчиво поддерживала беседу на довольно приличном «уровне», словно угадывая некоторые мои мысли — и когда успела меня настолько хорошо узнать?

Главную странность я этим вечером заметил далеко не сразу. Первым звоночком оказалось то, что в качестве сопровождающего второе блюдо напитка Ле Фэй в определённый момент со слегка заговорщицким видом эдакого чопорно-напыщенного сомелье откуда-то достала настоящее вино Диониса, бога виноделия. Не самое редкое (такое и за деньги не продадут, тем более всего лишь Пешке Райзера Фенекса), даже можно сказать классом ближе к самым простым, но всё же это всё равно был Продукт с большой буквы, изготовленный с благословления греческого бога, и способный влиять даже на меня. Я, конечно, удивился, но не сильно. Во-первых, Пендрагоны никогда не были «нищими родственниками», у Артура имеются солидные персональные банковские счета, а я никак не контролирую финансовые доходы и расходы членов своей свиты, по крайней мере без жизненно-важной причины (это приучает младших членов моей малой семьи к самостоятельности). Во-вторых, до этого Ле Фэй поила меня обычным чаем, и предложила «напиток по случаю» уже лишь после того, как я обмолвился об очередной, в этот раз особо крупной финансовой победе в мире людей. В общем, повод имелся.