— Дело не в этом, — я сглотнула. — Мои умения могут вам пригодиться. К тому же, я должна… Послушайте, это не они. Это не могут быть они!

Интересно, кого я сейчас пыталась убедить — его или себя?

Его лицо ещё больше потемнело.

— Я этого не утверждал. Но давайте смотреть в лицо известным нам фактам. Помимо ваших здравствующих родственников у нас запертый в неволе волк и мёртвый калека, который из-за своих мутаций и не смог был никого убить.

Жар внутри всколыхнулся, горячие языки потянулись вверх. Дар пытался отыскать выход наружу вместе с гневом.

— Это совсем не значит, что творящий эти ужасы не достиг успеха. Он вполне мог вывести жизнеспособную особь.

— Мог. Но доказательств этого пока нет.

— Доказательств обратного — тоже.

О боги, следовало мчаться к своим. Расспросить во всех подробностях, как они провели вчерашнюю ночь. Но если бы что-то стряслось, отправившаяся к ним Тусенна уже меня разыскала бы. А когда я последний раз виделась с отцом в овине, не было на нём ни пятнышка крови.

Мелкая гадючка внутри прошипела, что вся кровь могла остаться на шерсти, а я просто боюсь взглянуть в лицо своим страхам.

— Мне нужно пойти с вами. Чтобы увидеть всё своими глазами. Чтобы убедиться, что никто не станет выдумывать ничего лишнего.

Эревин посмотрел на меня так, будто я прилюдно влепила ему пощёчину. По тяжёлым челюстям заходили желваки.

— Прошу прощения?

— Моя родня — слишком удобная мишень. Кроме них, сваливать вину за это просто не на кого. А судя по тому, что ваш солдат не приписал убийство зверю, вы уже мне солгали. Вы ведь сказали, что поговорите со мной прежде, чем расскажете что-либо своим бойцам.

Он схватил меня за предплечье и потащил к скамье под иву. Я только ойкнуть успела. Расшагивавшие по двору солдаты проводили нас удивлёнными взглядами.

— Отпустите меня немедленно!

— Прекратите орать.

— Я не ору!

Он развернул меня к себе, разжал железную хватку на предпелчье и приподнял одну бровь, мол, да неужели?

— Послушайте…

— А я что, по-вашему, делаю?

Я вдохнула и выдохнула. Велена, возьми себя в руки.

— Послушайте… ситуация грозит выйти из-под контроля. Сейчас туда кинутся все подряд, сейчас начнут строить теории и искать виноватых. Тахтар не любит перемен и потрясений. Он постарается расправиться с проблемой побыстрее, забыть о ней и зажить дальше своей жизнью.

Он вдруг весь подобрался.

— Они могут что-нибудь потребовать от вас?

— А? — я взглянула на него и подавила непроизвольное желание отступить на шаг, до того помрачнело его лицо. — Что потребовать?

— Искупить вину родных, — процедил он. — Исполнить свой долг… невесты божьей.

Ах, это… Я пожала плечами и зачем-то огляделась, будто в поисках кого-нибудь из тахтарцев, чтобы спросить, отправили бы они меня на костёр за такое.

— Не знаю. Это решают всем городом. Если увидят в этом пользу, могут просить Волкована о встрече. И тогда…

Странно, что не мне первой пришло это в голову. Перспектива сгореть заживо всегда казалось чем-то эфемерным и нереальным.

— Тахтар несколько сотен лет прожил без необходимости встречаться с богом. Надеюсь, в ближайшее время город не передумает. Но если и так, это мой долг, генерал. И я обязана буду подчиниться. Это уже не ваши заботы.

Эревин поему-то молчал, но левая рука так крепко обхватила рукоять покоившегося в ножнах меча, что побелели костяшки пальцев.

Я опасалась перегнуть палку в своих увещеваниях, но жажда получить его согласие пересилила.

— Я не могу допустить, чтобы хоть кто-нибудь косо взглянул на отца или братьев. Они завоёвывали доверие города все эти годы, а разрушить его можно в один миг. Но если, — я потёрла друг о друга заледеневшие ладони, — если окажется, что это они, тут уж совсем иной разговор.

После короткой паузы Эревин наконец бросил: «Идёмте». И пошагал прочь. Едва не взвизгнув от радости, я поспешила следом.

Пока мы шли, генерал снизошёл до объяснения:

— Мардаг был со мной на разведке. Помогал тащить искалеченное тело. Ему и не пришлось бы ничего объяснять.

Я уже собиралась извиниться за то, что в который раз подвергла сомнениям его слова, но увидела, как во двор почти вбежал голова Солоп с ближниками. И его перекошенное от испуга усатое лицо никак не настраивало на оптимизм.

Глава 29

Конечно же, голова Тахтара уже знал, что стряслось. Наверняка, сильнее всего его впечатлило то, что очевидцы, которых охранявшие страшную находку солдаты отпустили в город, не смогли опознать жертву. С большого перепугу не все и согласились её рассматривать.