— Ау… — жалобно дергаюсь, наступая на стекло. — Ай! Мама!..

— Замри.

Это так безапелляционно, что я тут же застываю, поднимая глаза на Демида. Под подошвой его ботинок хрустит стекло.

Глядя мне в глаза скользит пальцами по моей спине.

— Что Вы делаете?.. — испуганно сжимаюсь я, чувствуя себя зажатой в ловушке.

Рывок! Неожиданно взлетаю вверх, оказываясь у него на руках.

Мамочка!..

И даже не чувствую порезов на ногах и боли от ушиба.

— Отпустите.

— Я не могу, — смотрит мне в глаза.

Ну почему? Почему он всегда оказывается рядом?! И как бы не пугал, но на фоне его Родион кажется мне никчемным!

— Демид. Отпустите.

Отрицательно качает головой.

Мне на мгновение кажется, что он сейчас о чем-то более глобальном, чем мо"e требование. Его тёмный взгляд так маниакален, что через мгновенье я уже уверенна, что он однозначно имеет в виду нечто другое.

Выносит в гостиную, усаживает на диван. Шаг назад. Ещё шаг. Глаз не отводит от моих ступней.

Я пачкаю кровью светлую обшивку дивана.

— Ой…

— Перекись. Я сейчас.

Уходит.

Сажусь по-турецки, шмыгая носом от разбуженного чувства обиды на вс"e и вся, вытаскиваю большой осколок стекла из ступни.

Много ли мне надо сейчас, чтобы разреветься?

Гормоны чертовы! Вообще не контролирую это.

Встаю на ноги. И, сжимая зубы, хромая иду к лестнице. Боль — ерунда. Но сл"eзы текут!

Чувствую взгляд в спину. Разворачиваюсь. Мне хочется наорать на него!

— Помочь? — сглатывает он, взмахивая бутыльком перекиси.

— Муж. Мне поможет муж!

— Но его ведь нет.

Это унизительно, да. Особенно, когда в это тыкает меня ОН.

Нервно вытаскивая телефон из кармана, демонстративно набираю Родиона.

— Нет! — он выд"eргивает из моей руки телефон, неожиданно агрессивно вспыхивая.

— Да как Вы смеете?! — выдёргиваю обратно.

— Послушай меня…

— Не хочу! Просто… — срываюсь я, задыхаясь от эмоций и беспомощно разводя руками. — Уходите!

Ты совсем голову потеряла? Из собственного дома его выгоняешь?!

Да не из дома я!! Из себя я его выгоняю.

Опускает взгляд.

Я сбегаю. Игнорируя боль в ступне. Сбегаю, пока могу. Пока отпустил!

На нашей двери в комнате не работает замок. Это раздражает!

— Уходи, уходи, уходи! — заклинаю я. Не моргая смотрю в окно. На удаляющийся к воротам силуэт Черкасова. Ушёл.

Падаю на кровать. Рыдаю как истеричка.

Чего рыдаю? Ничего не случилось! Просто нервы сдали.

И Родион! Бесит.

С остервенением швыряю подушкой в нашу с ним фотку. С тумбочки всё летит на пол, что-то разбивается.

— Где ты, черт тебя дери?!

Набираю его.

— Алл"e… — женский вальяжный голос. От неожиданности я теряю дар речи. — Ну, чего молчишь? — мне кажется, голос нетрезвым и развязным. — «Золотко»… да?

— А Вы кто?

— А ты?

— Передайте телефон моему мужу, — рычу я.

— Мужу?! — уничижительно. — С каких это пор у Черкасова появилась жена? Что-то ты напутала, «Золотко».

Скидываю вызов.

В голове гудит. Меня взрывает неожиданно яркой ненавистью к Родиону. Женщина?!

Передергивает от отвращения. Сколько слащавых слов любви я слышала от него.

Блевать тянет от каждого!

Мерзкий! Как я попала в эти обстоятельства, как?!

С воплем запускаю телефон в настенные часы. Грохот.

Вс"e! Я больше не могу. Не могу идти этим пут"eм.

А куда я сейчас беременная?! С наследником Черкасовых в животе. С несовершеннолетним братом.

В охотничьи угодья Дагиева?

Как я буду?!

От отчаяния вою в подушку.

— Злата? — заглядывает сонный Тихон. — Ты чего?

Неожиданно накатывает острый приступ тошноты. Распахнув глаза, закрываю ладонью рот и лечу в ванную. Меня выворачивает, до боли в животе.

— Злата!

— Иди… Иди спать! — бормочу я, трясясь и едва держась на ногах.

Выпихиваю его из ванной. Запираюсь. Срываю с себя вещи. Сажусь под душ, чтобы смыть руки мужа с себя.

Истерика отпускает. Накатывает безразличие.