Бабки то все равно капают, независимо от этого.

Может, Тихон подрастёт, перехватит некоторые функции.

Скинув пиджак падаю на кресло. И только заканчиваю разговор, сразу же следующий звонок.

Ну классный ты будешь муж, Черкасов! Даже поужинать с семьёй не можешь. А это первый ваш ужин в статусе пары, на секундочку.

— Черкасов… — недовольно отвечаю я.

— Демид Альбертович к Вам гости.

— Кто?

— Дагиев.

— Один? — напрягаюсь я.

— Один.

— Проводите… нет. Оставайтесь на месте. Просто обыщите и пропустите его наверх.

Больше никого не пускать. Ресторан закрыт.

— Понял.

Пересаживаюсь за стол. Достаю из кобуры ствол. Взвожу. Кладу в открытую полку под столешницу.

Ментов что ли вызвать на всякий?.. Но один, вроде бы. Может, договоримся?

Сомнительно…

Сейчас будут ультиматумы.

Стукнув пару раз, Дагиев открывает дверь.

— Вечер добрый…

— Хотелось бы верить.

Постарше меня. С обветренным грубым лицом, ломанным носом, щетиной. Здоровый как буйвол! Глаза маленькие, жестокие…

— Присаживайтесь. Армаш, если я правильно запомнил?

— Собственной персоной. Ты хочешь взять чужое, Демид.

— Не понял, — кладу руку на ствол.

— Понял ты. Давай договоримся с тобой по-другому. Я куплю у тебя пакет акций. Ты на эту сумму погасишь свои долги на таможне. И будешь спокойно развивать свой бизнес, отстегивая мне положенные дивиденды.

Смеюсь, качая головой.

Вот это уровень борзоты!

— Девчонку Ольховских с ее проблемами ты оставляешь мне. Я их быстро порешаю. Это последнее мирное предложение. Щедрое. Твоя семья от него выиграет.

— Мне твоё предложение неинтересно, Армаш. А Злате — тем более.

— А давай у неё спросим? — ухмыляется он. — Мы же с ней лично знакомы. Детка от меня без ума!

— Я тебе причиндалы отстрелю, Дагиев, если ты её напугаешь.

Прищуриваюсь я, пристраивая в руку поудобнее ствол.

— Ну, давай, спросим? — улыбается. — Может, она добровольно со мной уедет? У нас же с ней личное…

Дурочка! Почему не сказала-то?!

Веду пальцами по экрану телефона, набираю Злату.

— Да?

— У тебя все хорошо?

Моё сердце в истерике бьётся в ребра от дурного предчувствия и уверенной гадливой ухмылки Дагиева.

— Да. А что-то случилось?

— Нет, всё хорошо, — сглатываю я. — Возьми Тихона и поднимитесь с охраной наверх ко мне.

— Хорошо. Как вернётся…

— Вернётся?!

— Он в туалет вышел.

На лице Дагиева довольная улыбка.

— Мля… — выдыхаю я.

— Демид?

Без аппетита ем рагу. Нет, это очень вкусно, наверное. Но вкуса я не чувствую. С момента, как я осознала, что дед больше не вернётся, живот свело судорогой и почва ушла из-под ног.

Мы были готовы к этому каждый день. Старались каждый прожить с радостью, и не превратить последние дни деда в затянувшиеся скорбные похороны. И все равно словно в тебя выстрелили, и ты дезориентированно и беспомощно летишь на спину, не в силах никак противостоять удару судьбы. Можно подготовиться морально к выстрелу? Не думаю. Он все равно шокирует, тебе все равно будет дико больно. Так и сейчас. Как не готовься к тому что самый близкий человек уйдёт, это все равно оглушает.

И мы словно оглушенные котята перекочевали из рук деда в руки Черкасова. Добрые ли это руки? Я не знаю.

Демид…

Была ли хоть минута, когда я хотела бы предпочесть ему Родиона? Нет.

Это как выбирать между спаниелем и волкодавом. Когда тебе страшно выбора вообще не стоит. А мне страшно…

Но дело не только в том, что в Демиде чувствуется сила. Есть что-то в нем такое тёмное, хищное, влекущее… и в тот же момент какое-то благородное, что ли. Совсем не такое, как у Дагиева, хотя и у того хватает темноты и хищности. И эта смесь Черкасова совершенно отключает мою волю. Пугает — да. Но и вместе с этим заставляет трепетать. Он — магнит. Тяжёлый, неумолимый. Меня притягивает, даже несмотря на то, что Демид, словно специально, делает все, чтобы я предпочла его брата. И так противоречиво ведёт себя, что я теряюсь, не понимая что происходит. Но это не меняет ничего — мой выбор давно уже сделан. И как я не боролась с собой, желая разглядеть в Родионе своего мужчину, ничего не вышло.

Демид пришёл и забрал. Безапелляционно! Попробуй возрази… Но возражать смысла нет. Я хочу стоять с братом за волкодавом, а не за спаниелем, которому самому, возможно, нужна защита.

Значит ли это все, что мне легко от этого выбора? Нет!

Стоя между волком и волкодавом еще нужно хорошо подумать, не опаснее ли волкодав. Челюсти у обоих внушительные.

Демид дружит с оружием, а я не выношу оружие.

Но мой волкодав пока что смотрит на меня ласково… Если это слово вообще применимо к его взгляду. Потому что помимо мимолетной ласки там много всего! То жжёт, то окатывает холодом. И иногда такое в его взгляде, что хочется бежать на край света от этого защитника.