Мне неловко. И в тот же момент так остро, что в груди все порхает, колотится… От него пахнет так… Мужчиной! Оглушающе и тяжело. Этот запах наполняет мою грудную клетку, не позволяя ей сжиматься, до конца. И дыхание сбивается.

— Я завтра уеду… — тихо шепчет мне в волосы. — Но вернусь сразу же, как смогу.

— Куда?

— В Сеул.

Пальцы рисуют узоры на моем плече.

— Если я заключу договор с корейцами, мы станем с тобой независимыми. Ты сможешь развестись с Родионом. И выйти за меня.

Отстраняюсь.

— Я вс"e потеряю. Останусь без средств. Беременная. С несовершеннолетним братом. Одна.

— Со мной!

— Нет. От переменчивого настроения мужчины я зависеть не хочу, Демид. Извини меня. Пока я не буду готова обеспечивать ребенка и Тишу сама, я на развод не подам.

— Не доверяешь… — горько.

Отвожу взгляд.

— Но я знаю, что с этим делать. Я вернусь не с пустыми руками, Золотинка. У меня будет, что тебе предложить.

Ведет носом по моим волосам. Вдыхает глубоко… От тепла живого огня и его крепко обнимающих меня рук, меня развозит словно от крепкого вина. Топит негой, отнимающей волю. Не успевая сообразить, что делаю, я рефлекторно поднимаю лицо, глаза захлопываются, губы мои приоткрываются.

Слышу его тихий мучительный стон, переходящий в рычание. Вжимается губами мне в висок.

Я выпрашивала поцелуй?!

В шоке от себя, неловко отстраняюсь. Лицо горит. Да горит вообще вс"e! Я сейчас вспыхну!

«Не поцеловал… Не поцеловал!» — стучит в моей голове тяжелым пульсом.

Мне хочется врезать ему за это по щеке.

Нет, хорошо, что не поцеловал! Нет ничего достойного в том, чтобы беременной целоваться с мужчиной. И все же! Гад…

От ранящих мою и так расшатанную психику чувств хочется реветь. А что реветь? Впереди долгие месяцы беременности. Близости у нас не будет. Я так не могу. Это неправильно.

И что ты думаешь, «Золотинка», такой мужчина будет ждать тебя так долго?

Он помогает сейчас — принимай. Довольствуйся тем, что есть. Это немало. Что будет завтра — неизвестно. Скорее всего не будет ничего. Озвучишь ему категорично, что близости не будет, и он быстро перегорит!

А сейчас — такой вот странный, короткий и совершенно неуместный роман на дистанции.

— Люблю… — горячие губы скользят по моему ушку, реанимируя и заставляя меня дрожать до мурашек.

Очень хочется упасть в эту пучину, признавшись в ответ в своих чувствах. Но — нет. Я не смогу ему их дать так, как он захочет взять. Поэтому агонизирую и молчу. Сжимает крепко, опять с мучительным стоном.

Что-то не так с его чувствами-прикосновениями! Что — не понимаю.

Постучав, к нам заходит охранник. Я сбегаю на расстояние.

— Демид Альбертович, доставка.

Ставит пакеты на пол.

— Пойдём готовить ужин, Золотинка.

На большой кухне нам тесно. Мы как магниты. Обязательно столкнемся, соприкоснемся…

Включаю радио. Играет что-то медленное и романтичное. Встречаемся взглядами, замирая друг напротив друга. Дэм вставляет мне в волосы красивую веточку кудрявой петрушки. Улыбаюсь от его жеста, отводя взгляд. Поднимает телефон, делает снимок.

— Что ты делаешь?

— Обновляю коллекцию твоих фото.

— У тебя коллекция моих фото? — поднимаю бровь.

— Мужчине во мне надо было как-то выживать, — пожимает он плечами.

— О, боже!

Это он что имеет в виду? То самое? Судя по горячему откровенно раздевающему меня, взгляду — да!

Лицо мо"e опять загорается. Отворачиваюсь в смущении, начиная поспешно мыть посуду. Он встает позади, прижимая меня, и мы делаем это в четыре руки. Намыленная посуда все время вываливается из наших пальцев. В какой-то момент я сдаюсь. Разворачиваюсь в его руках.

Поцелуй просить не буду, нет! Но хочется получить хотя бы что-то существенное для наших неуместных чувств! Он уедет, и не знаю, вернется ли ко мне.

— Потанцуй со мной… — шепчу ему в губы. — Никогда не танцевала с мужчиной.

Внутри все трясется от собственной смелости. Вижу, как быстро и тяжело вздымается его грудь. Подхватывая под бедра поднимает. Мои волосы рассыпаются. Мы смотрим друг другу в глаза. Расслабляет руки. Я съезжаю по его телу вниз. Трусь щекой о колючую щетину. Наши кисти сплетаются, мы танцуем медленный. Я вся заласкана кончиками его пальцев. Прикосновения неожиданно воздушны! Мне кажется, время остановилось, и мы в параллельной вселенной, где больше нет никого! Музыка сменяется, мы не останавливаемся.

— Горит… — чувствую я запах.

— Пусть вс"e сгорит…

Пусть!

И наши губы снова в миллиметре друг от друга. Целует! Не в губы… В шею. Это так пронзительно и чувствительно, что, пискнув, я замираю. Зажмуриваюсь, вжимая голову в плечи. Ещё один ласковый поцелуй в переносицу.

— Мне нужно ехать, Золотинка, — сипло.

Отпуская, делает пару шагов назад.

— А как же ужин? — стою я растерянно, не зная куда деть руки.

— Покушай за двоих, хорошо? — подмигивает он напряженно.