что люди царства своего

не уважают больше.”(**)

— И что означают сии трагические вирши? — заметно напрягся император.

— Переход количества в качество, — бросил Распутин в царя еще одно непонятное словосочетание. — Количество упущенных возможностей уничтожить противоречия, мешающие жить, неумолимо меняет качество общества, радикализует его и заставляет искать решение насущных проблем в разрушении собственного государства. Это даже не бунт, а полная ликвидация существующих порядков. И причины — в бездействии высшего политического руководства, не использовавшего шанс изменить…

— Изменить, — сварливо перебил Григория Николай II, — вот и вы, друг мой, произнесли это проклятое слово. Вокруг все обезумели, непрестанно требуя срочных изменений. Любых, лишь бы не так, как вчера. В этой буре всёсокрушающих страстей должен быть кто-то, обладающий хладнокровием, стремящийся сохранять, а не уничтожать. Среди бегущих сломя голову должен быть хоть один, остающийся на месте, способный блюсти традиции…

— Традиции — это хорошо, — согласился Распутин, — но они — не вещь в себе и служат конкретной цели, а если таковая отсутствует, превращаются в окаменелый музейный экспонат. А люди не хотят жить в музее… Никто не против стабильности и спокойствия, но иногда, чтобы просто оставаться на месте, необходимо бежать изо всех сил…(***)

— Куда? Зачем?

— Да хотя бы за тем безжалостным техническим прогрессом, который оставляет России только два варианта существования — построить школы, университеты, заводы, фабрики, дать образование и переселить в города неграмотных крестьян, или стать сырьевой колонией, кормом для Запада, превратившись в рыхлую агломерацию враждующих миньонов. Массовые волнения и революционный хаос — идеальная среда для реализации второго варианта..

— Никаких волнений, никакого хаоса не будет, — взволнованно парировал Николай II, — Протопопов клянётся… Мне обещают…

— Врут, — нахально перебил царя Распутин, — одни — из желания сделать приятное, другие — из-за личного участия в дворцовом заговоре…

— В каком заговоре? — вскинул брови Николай II.

— В настоящее время таковых четыре. Могу предоставить подробное описание каждого, вместе с причинами возникновения и последствиями, на которые рассчитывают заговорщики.

Николай II опустил голову, зашел за стол, рухнул в кресло, бросив руки на столешницу и нервно перебирая пальцами.

— Передайте всё, что у вас есть, Протопопову… Какой смысл вникать в соображения карбонариев? Зачем выяснять все эти причины радикализации общества, как вы выразились…

— Чтобы понять, кто для кого существует — Отечество для царя или царь для Отечества. Кем и ради кого допускается жертвовать, чтобы жертва была оправдана?

— Разве нет возможности обойтись без жертв и мучительного выбора, связанного с ними?

— Есть, но для этого надо уничтожить стену, отделяющую вас от народа, и снова приобрести его доверие, затравленное, расстрелянное и задавленное на Ходынке, в Кровавое воскресенье, на Ленских приисках, в окопах Мировой войны…

Император выпрямился во весь рост и, жёстко глядя на Распутина, спросил:

— Вы мне говорите, что я должен заслужить доверие моего народа. Не следует ли скорее народу заслужить моё доверие?..(****)

— Можно ничего этого не делать, если вас не интересует результат, — поклонился Григорий.

Аудиенция была прервана. Шагая по длинным коридорам Зимнего, Григорий сдёрнул ставший ненавистным парик и содрал накладную бороду, небрежно скомкал и засунул в карман. Выйдя на Дворцовую площадь, подхватил горсть снега и с наслаждением протёр лицо, чувствуя, как жёсткая снежная крупа превращается во влажный компресс и почти сразу же — в ледяную корку. Сделав несколько шагов по брусчатке, он обернулся назад, скользнув глазами по безжизненным окнам. В одном из них, прислонившись лбом к стеклу, стоял маленький, тщедушный человечек. Неведомая высшая сила затащила его на трон самой большой и самой холодной в мире империи, наделила исключительными полномочиями в эпоху, названную впоследствии временем упущенных возможностей. Он мог стать Великим Реформатором и Великим Строителем, но у него хватало сил и мужества лишь плыть по течению, молиться да уповать на волю божью. Время, доверие, способность на что-то влиять — всё закончилось. Воля божья обычно прислушивается к чаяниям людей, но выполняет их совсем не так, как мы ожидаем. Страстное желание последнего императора России, чтобы все оставили его в покое, осуществится самым трагическим образом. “Бойтесь своих желаний, они могут исполниться!”….

В арке стояли, переминаясь с ноги на ногу, два человека, фигура одного из них была Распутину хорошо знакома. Он сначала не поверил своим глазам, остановился, присматриваясь. Окончательно узнав, ускорил шаг, бормоча под нос ругательства.

— Вы здорово рискуете, появившись здесь, — сказал Григорий по-французски, — приблизившись к Николаи.

— Надеюсь, это того стоит, и мой риск будет оправдан, — улыбнулся в ответ разведчик. — Никогда не думал, что буду рад вас видеть. Можете не сомневаться, я действительно очень рад. Хочется верить, что это взаимно.

— Даже не надейтесь, — буркнул Распутин, оглядываясь по сторонам и прикидывая, не оставил ли генерал Батюшин кого-нибудь из своих людей, знающих Николаи в лицо. — Предлагаю оперативно сменить место проведения переговоров. Мы тут с вами торчим у всех на виду, как три тополя на Плющихе…

— Что, простите?

— Неважно… Знаете, где лучше всего прятать деревья? В лесу! А людей, соответственно — в толпе. Засим приглашаю вас на февральскую демонстрацию трудящихся. В своей одежде сойдёте за инженера или преподавателя.