Шрифт:
Экстрасенс треклятый!
– Просто меня впервые продинамили. Вот тебе и вся причина.
Вздыхаю.
– Ты пойми, Громов – порядочный человек, у него есть нерушимые принципы, понятие того, что хорошо, а что плохо, и свой взгляд на определённые вещи. Флирт с тобой в его систему ценностей не укладывается совсем.
Молча слушаю своего «душевного доктора». А ведь я об этом как-то не подумала…
Резкий стук справа заставляет непроизвольно дёрнуться.
Женька.
– Все разъехались.
– Как Максим? – осторожно осведомляется друг.
– Его лучше пока не трогать, – сообщает девчонка. Устало вздыхает и почёсывает лоб. – Мы с мамой тоже поедем, ладно?
– Давай отвезу. Время позднее, – предлагает Захар.
– Спасибо, было бы здорово. – Мам!
– Арин, ты, может, с нами? – гладит меня по голове.
– Я на своей доберусь.
– Точно?
– Троицкий, всё, езжай давай.
Выбравшись из автомобиля, прощаюсь с Женей и матерью Максима. Машу ручкой Захару на прощание и направляюсь к своей машине. Сажусь на водительское сиденье, включаю двигатель.
Внедорожник, моргнув фарами, разворачивается и уезжает. Я же, недолго думая, глушу мотор. Мне не даёт покоя одна мысль, пришедшая в голову во время разговора с Троицким.
«Ты пойми, Громов – порядочный человек, у него есть нерушимые принципы, понятие того, что хорошо, а что плохо, и свой взгляд на определённые вещи. Флирт с тобой в его систему ценностей не укладывается совсем.»
Я трактую слова Захара по-своему.
Что если всё совсем не так, как кажется на первый взгляд?
Что если Максим лишь хочет показаться равнодушным и холодным?
Пока не проверю, не успокоюсь.
Ещё минут десять здравый смысл заставляет сомневаться в правильности моего решения. Но в итоге проигрывает отчаянному желанию поговорить с парнем с глазу на глаз.
Вылезаю из машины, ставлю её на сигнализацию и возвращаюсь во двор. Хорошо хоть ключи в бардачке нашла.
Снимаю туфли и босыми ногами иду по зелёной траве. Цветные гелиевые шары неспешно покачиваются от лёгкого ветерка у крыши беседки. Сонечка и Таня заняты уборкой, и я, лишь коротко кивнув, прохожу мимо и направляюсь к дому. Первый этаж, второй. Комнаты, гостиная. Громова нигде нет...
Совершенно точно он не уехал. Видела своими глазами, как Оля одна садилась в машину его товарища Михаила.
Несколько секунд, проведённых в раздумиях, и я начинаю догадываться, где искать парня. Спешу проверить своё предположение и осторожно дёргаю на себя заветную дверь. Так и есть. Приглушённый свет. Горят лишь встроенные в бортики лампы. Шум воды. И губы растягиваются в улыбке, когда я вижу Максима, технично работающего руками. Он пересекает бассейн с немыслимой скоростью.
Подхожу к самому краю и присаживаюсь на корточки. К своему удивлению, замечаю чуть правее на плитке бутылку виски и одинокий бокал.
Даже так? Он ведь вроде как не пьёт? Или… я ошибаюсь?
А вот и акула приближается… Откусит голову или пожалеет?
Максим выныривает из воды, обдавая меня волной брызг. Часто дыша, смахивает с лица капли и на секунду теряется. Не ожидал меня увидеть. Его лицо мрачнеет, а взгляд становится по обыкновению недоброжелательным и хмурым.
– Ночной заплыв?
– Какие черти тебя принесли? – интересуется недовольно.
– Поговорить хочу, – мой голос звучит спокойно, но внутри такой кавардак…
– Уже поговорили, – бросает зло.
– Наедине поговорить хочу, Максим.
– Оля вернёт деньги завтра. Я уеду утром. Что ещё?
– Не груби… Ты пил? – киваю в сторону бутылки.
– Какое это имеет значение? – снова раздражается.
– Просто странно, ты и виски… Неожиданный такой тандем.
– Давай ближе к делу, Барских, – опирается руками на бортик, и мой взгляд непроизвольно фокусируется на широких, красиво очерченных плечах.
– Так не терпится меня выгнать? – стараюсь сохранять самообладание. Но, честно говоря, его агрессивный тон напрягает.
– Угадала.
Улыбаюсь. И это лишь ещё больше выводит его из себя.
– Нравится моё платье?
Позволяю себе маленькую шалость. Дотрагиваюсь до плеча Максима, но его пальцы тут же стискивают моё запястье.
– Скажи честно, ты просто не хочешь поступать с Олей так, как поступила с тобой Она?
Надо видеть его лицо в тот момент, когда он слышит это. Упоминание о Яне явно застаёт его в расплох. Сжимает челюсти до зубовного скрежета. Глаза метают молнии.
– Ты вообще берегов не видишь, Барских? – резко дёргает меня на себя.