– Со мной?
– все же осторожно уточнила в ответ.

– Ну ты же Цветкова, - усмехнулась жена босса - как-то неприятно и резко.

И откуда только она вообще обо мне знала?..

Когда мы отошли в сторону небольшого сквера, Рената не стала долго ходить вокруг да около.

– Начну сразу с главного, - грубо проговорила, окидывая меня таким презрительно-оценивающим взглядом, что на ее фоне я показалась себе самой жалкой и мелкой, как насекомое под ногтем своего мучителя.

– Ты не первая и не последняя, - донеслись до меня ее следующие слова, - поэтому имей в виду, что вас, случайных девок, у Кости много, а жена - только одна. И это я.

Мое лицо запылало, как вспыхнувший внезапно пожар. Никогда в жизни я еще не чувствовала себя настолько униженной.

– Он не уйдет от меня, даже если сейчас поет тебе совершенно обратное, - добавила жена Лаврова дров в этот адский котел, в котором я сейчас варилась.
– Тем более, что у нас скоро будет ребенок…

Она положила руку на живот характерным жестом и мне показалось, что земля буквально уходит из-под ног. Какой же я была дурой!

– И вот еще что, Цветочек… - проговорила она тихо, склоняясь ко мне так близко, что в нос ударил запах ее духов - несомненно, дорогих и модных.
– Если ты только заикнешься об этом разговоре Косте… я расскажу ему все о твоих приключениях с Малиновским в ночь корпоратива…

На моем лице отразился такой ужас пополам с непониманием, что она рассмеялась - открыто, громко, не тая своего торжества.

– Я так и думала, - подытожила Рената.
– Значит, мы друг друга поняли.

Больше я медлить не стала. Развернувшись к выходу из сквера, побежала прочь от этой женщины и сжирающего меня стыда. А я ведь почти ему поверила… а я ведь надеялась…

Как глупо. Глупо и гадко. Как только я вообще могла подумать, что случайная ночь будет иметь какое-то значение для такого мужчины, как Лавров?..

Намеки Ренаты на мою связь с Малиновским меркли на фоне испытываемой в этот момент боли. Хотя все закончилось именно так, как, наверно, и должно было…

Шагая по оживленной улице и пряча среди безразличной толпы слезы, я поклялась себе, что никто и никогда не узнает, какую тайну я уношу с собой вместе. 

Тайну под сердцем. 

– Маша, ты готова?
– окликнула я дочь, которая ушла в свою комнату одеваться, всем своим видом выказывая обиду на мои слова и действия. 

– Не хочу никуда ехать!
– донеслось из-за двери в ответ. 

– А придется, - отрезала я, входя к ней. 

Дочь сидела на кровати, прижимая к себе Петеньку. И казалась сейчас безумно одинокой. 

Сердце заболело, но я знала, что нельзя давать слабину. 

– Собирайся, - скомандовала уже мягче.
– И перестань дуться. Тебе пора понять, что нельзя получить все, что хочешь, по одному лишь своему желанию. 

– Но ведь сейчас Новый год… - пробормотала она растерянно.
– Время чудес… 

– Но от твоих чудес не должны страдать другие люди. А ты ведешь себя очень эгоистично… 

Она промолчала, но в этом молчании было больше упрека, чем в любых словах.

– Бабушка ждет, - напомнила я ей, и Маша с обреченной покорностью все же начала собираться.

На самом деле, моя мать после нашего последнего расставания - совсем не тот человек, которого мне хотелось увидеть с утра первого января. И я, пожалуй, наплевала бы на традицию приезжать к ней в гости в первый день нового года, если бы не одна вещь, которую хотела узнать.

И какой бы стыд ни испытывала от одной только мысли завести об этом разговор, выбора у меня не было. Возможно, мама была единственной, кто мог хоть что-то прояснить о том периоде, который я сама совершенно не помнила.

Когда с праздничными условностями было покончено и мы обменялись подарками и отобедали, я пошла вместе с ней на кухню, чтобы помочь с посудой и заодно поднять волнующую меня тему. 

– Мне нужно кое о чем тебя спросить… - зашла я издалека и тут же поймала на себе пристальный взгляд.

– Ну?

Она отреагировала так коротко и резко, словно поняла, о чем пойдет сейчас речь. Поэтому я отбросила прочь всякую деликатность и заговорила прямо. 

– Тогда, шесть лет назад… ты не видела, как я вернулась с корпоратива?

Мама громко, со всем возможным неодобрением, фыркнула.

– Твое появление трудно было не заметить! Стыдоба ужасная! Напилась так, что даже сама идти не могла…

Вот оно. Во рту пересохло, когда я с трудом выдавила из себя следующий вопрос: