А потом они вернулись в отель и Маша пошла в свой собственный номер, чтобы переодеться к ужину. Но мигом забыла про еду, когда, заглянув в комнату к маме, увидела, как мама и папа целуются…

– Я так и знала!
– торжествующе шепнула она Пете.
– Мама все-таки подлюбилась в папу!

А значит, у них теперь все обязательно будет хорошо! Маша в это свято верила. Так же, как в дедушку Мороза.

– Устрицы - это же… фу!
– выдала дочь, когда мы с Цветковой получили целую дюжину этих морских гадов.

Я посмотрел на изящные раковины с японскими моллюсками. Таких аппетитных мне не подавали даже во Франции.

– Конечно, фу!
– поспешил я согласиться с Машенькой, пока Алина не вмешалась в беседу.
– Еще полное фу - это оливки, черная икра и артишоки. Но ты обязательно все это попробуй лет, скажем, через пятнадцать.

Я посмотрел на задумавшуюся Машу, а сам помышлял о том, что мне очень хочется знать, какой она будет через озвученный срок. Я был уверен - это будет роскошная красавица двадцати лет, у которой отбоя не будет от поклонников. Вот тут-то мне и пригодится что-то вроде ружья.

Которым Малиновским, надо отдать ему должное, уже запасся. Впрочем, сейчас думать об этом хмыре мне совершенно не хотелось.

– Лет через пятнадцать я буду совсем старой, - вздохнув, сказала Маша, чем повергла меня в уныние. И прежде, чем принялась бы за свое крем-брюле, добавила: - А вы с мамой останетесь молодыми. Я это знаю.

Малышка была в полном восторге от того, куда я их привез. Цветкова - тоже. Однако я хотел сейчас остаться с Алиной наедине, несмотря на то, что проводить время с ней и Машей мне было очень комфортно и уютно.

– Мы с Петенькой очень объелись, - сказала дочь и похлопала себя по животу.

Рядом с ней сиял стеклянными глазами довольный и спасенный тюлененок.

– Тогда вы же не будете против, если мы оставим вас в отеле на попечение няни, а сами прогуляемся?
– спросил я таким тоном, словно вел в этот момент самые важные в своей жизни переговоры.

– Мы будем только за!
– объявил самый прекрасный на свете ребенок, после чего слез со стула.

Мне оставалось лишь расплатиться по счету и увести Машеньку и ее маму в отель.

– А она точно справится? Я так волнуюсь, - сказала Алина, когда мы взяли такси и поехали, чтобы погулять вдоль моря.

Возможно, это была не самая лучшая идея. В данном конкретном месте для таких прогулок был не сезон, но… Но погода стояла прекрасная, и даже вечером можно было насладиться плеском воды и набережной, на которой горели теплым светом фонари.

– Будь уверена, если что-то случится, я разнесу отель в щепки ко всем чертям, - пообещал я Цветковой, глядя на ее профиль в полумраке.

Сейчас сидящая рядом со мной Алина казалась особенно уязвимой. Такая… доверившаяся. Такая другая. Я сам себе казался драконом, своровавшим принцессу. И этой принцессе я хотел дать все самое лучшее.

– Не очень-то успокаивает, - покачала головой Цветкова, впрочем, на губах ее при этом появилась улыбка.
– Но ты прав… Если уж они знают, что могут проснуться на руинах отеля, присмотреть за чужим ребенком - плевое дело.

Мы добрались до самой кромки моря. Покинули такси и спустились к ней по ступеням. У меня возникло желание привезти сюда своих девочек снова. Летом, когда будет тепло и солнечно. Гулять вот так, слушать заливистый смех дочери и, возможно, спасти Петеньку из морских глубин.

– О чем ты думаешь?
– спросила Алина, когда мы остановились возле самой воды.

– Думаю о том, что мы обязательно вернемся сюда, когда наступит теплый сезон.

Цветкова нахмурилась. Я примерно понимал, что именно она может сказать, потому быстро перевел разговор в безопасное русло:

– Пойдем посидим в кафе?
– указал кивком головы на небольшое заведение, сейчас манившее к себе льющимся из его окон светом.

– Опять? Мы ведь только из-за стола.
– Алина красноречиво похлопала себя по животу, как это делала Маша совсем недавно.

– Чашка кофе никому из нас не повредит, - с улыбкой сказал я и, когда Цветкова нахмурилась, видимо, размышляя над предложением, взял ее за руку и буквально потащил за собой.

– Извини, - пробормотал, когда мы добрались до заведения и устроились за столиком.
– Мне нужно отлучиться на пару минут.

В этот момент мне как раз позвонил сотрудник лаборатории, в которую я отдал биоматериал - свой и Маши - для определения отцовства. Сердце мое заколотилось сильнее, а душу заполонил иррациональный страх. Захотелось даже сбросить вызов, чтобы не услышать горькую правду.