— Теперь, малыш, ты можешь расти так, как тебе хочется. Прятаться больше нет нужды. Мамочка о тебе позаботится.

Снова укуталась в мягкий велюр капота и нырнула в постель.

Ей нужно отдохнуть и, возможно, поспать.

Сергею она позвонит вечером.

Или уже завтра.

Пусть немного поволнуется и понервничает, думая, чем же занята его беременная будущая жена.

Дикое напряжение последних дней, сопровождаемое невозможностью уснуть больше чем на четверть часа, привело к тому, что Сергей Истомин проспал до вечера, следующего за похоронами дня.

Голова гудела, словно с похмелья, хотя вчера Сергей выпил не боле трех рюмок. Он не любил крепкие напитки, а для мужчин на поминальном столе была только водка. Качественная и дорогая, но от этого не менее нелюбимая. Пить, как все женщины, кагор, было неприлично. Да и никто не стал предлагать Истомину вино.

Сергей тяжело поднялся. Посмотрел в окно, за которым уже сгустились сумерки. Подумал, что нужно пойти к матери. Узнать, как она.

Он не застал Эльзу ни в спальне, ни в столовой. Не было её и в кухне.

Сергей подумал, что будет странным, если Эльза пошла в отцовский кабинет. Но больше помещений в квартире не осталось.

Эльза сидела на полу, заваленная грудой бумаг и внимательно перебирала документы.

— Мам, что ты делаешь? — удивился, уставившись на мать.

— Пытаюсь понять, что нам оставил твой отец, — Эльза отложила в сторону прозрачный файл. — Через три дня нам привезут свидетельство о смерти и можно начинать заниматься делами. И к этому моменту мы должны быть во всеоружии.

— Какими делами, мама? — голова все еще гудела, и Сергей никак не мог взять в толк, о чем говорит Эльза.

— Завещания нет, — разъяснила, — а это значит, что мы с тобой, сыночек, единственные наследники в равных долях. Как только вступим в права наследования, обналичим все активы и займемся продажей квартир. С агентством по продаже недвижимости я уже созвонилась сегодня. И эту квартиру могу показать сама. Но владельцем вот этой, — швырнула под ноги Сергею файл, — являешься ты. Так что, хочешь, не хочешь, а её продажей придётся заниматься тебе.

— Мама, какие продажи? — недоумевал, не в силах побороть шум в ушах, — И почему ты решила вообще заняться этим сегодня?!

— А зачем тянуть? — лицо Эльзы было спокойным. — Сергея не вернешь, и я не желаю ни одного лишнего дня оставаться в этом городе! Чем раньше мы начнем, тем быстрее уедем отсюда! Ты ведь так хотел остаться в Северной Пальмире! Вот и переберемся туда, едва уладим все дела.

— Мама, ты не забыла, что с того времени прошло полтора года!

— Ну и что? — пожала плечами. — Мариинский театр за это время никуда не делся. А с твоими данными и талантом ты всегда можешь занять в труппе подобающее место.

— Я сейчас говорю не о театре, — спорить с матерью становилось все сложнее. — Давай отложим разговор на завтра. У меня раскалывается голова!

Эльза вскочила на ноги. Метнулась в спальню. Вытащила кожаную аптечку, набитую медикаментами на все случаи жизни.

— Прими вот это, — протянула сыну горсть пилюль, — должно помочь.

У Сергея не было ни сил, ни желания спрашивать, что дает ему мать. Он покорно проглотил таблетки. Запил стаканом воды.

— Иди приляг, — Эльза подталкивала сына к двери кабинета.

— Да я, вроде бы как, выспался, — попробовал протестовать.

— Ничего. Я дала тебе снотворное. Сейчас уснешь снова, — взяла сына под руку и увлекла к выходу.

Сергей почувствовал, как пропали «молоточки» в висках. Как исчезла разрывающая боль в затылке. Он покорно дал себя увести. Уже оказавшись снова в постели, пробормотал:

— Мам, найди мой телефон. Мне нужно позвонить.

— Спи, — Эльза укрыла сына, натянув одеяло до подбородка, — завтра позвонишь.

Посмотрела, как закрылись глаза сына. Дождалась, пока он задышал глубоко и ровно. Убедившись в том, что Сергей уснул, вернулась в кабинет, принадлежавший раньше мужу. Посмотрела на ворох бумаг, все так же лежащих на полу. Поняла, что разбирания здесь еще не на один час, отправилась в кухню, подумав: «Чашка кофе мне совсем не помешает». По дороге зашла в спальню, достала спрятанную в стопке белья пачку сигарет. Ни от кого прятаться ей теперь не нужно. Можно курить, когда и сколько захочется. И где вздумается.

Сварив кофе, наполнила чашку. Вынула из пачки сигарету, прикурила и жадно затянулась. Сделала глоток. Подумала: «Кому он собрался звонить? Этой Диане, которая вонзилась в нашу жизнь, как кость в горло? Или той девке, которая, якобы беременна от него?»

За неделю, пока Истомин-старший лежал в больнице, Эльзе так и не представился случай поговорить с сыном. Она не имела понятия, виделся ли он с той, что носит под сердцем его ребенка? Сергей сутками сидел у палаты отца. Уезжал домой от силы на час. И то, только для того, чтобы принять душ и переодеться. Но за этот час вполне можно было если не повидаться, то созвониться с любовницей! И если сын ни словом не обмолвился об этой возможной встрече или разговоре, значит, не так-то важен для него будущий ребенок. Не так-то дорога та, что станет матерью младенца.