– Как твоя спина? – задираю голову, так чтобы видеть его получше.

– Терпимо, но корсет этот – бесит! Чувствую себя долбаной балериной, которой нужно закрутить ху*тэ.

Заливисто смеюсь и прекращаю лишь тогда, когда его пальцы начинают ласково гладить моё лицо.

– Скучал по твоему смеху… – неожиданно признаётся он, глядя мне в глаза.

Наслаждаюсь каждым лёгким прикосновением, боясь спугнуть это прекрасное мгновение.

– Я так часто видел тебя в своих снах…

Моё сердце начинает стучать чаще.

– И какими они были? – спрашиваю тихонько.

– Разными... Но всегда слепяще яркими и болезненными.

– Почему болезненными? – перестаю дышать, когда его палец касается моих губ.

– Потому что когда просыпался, тебя не было рядом. Это сводило меня с ума, Роуз, но я жил с этим и просто плыл по течению.

– Значит… думал обо мне? – шепчу едва слышно.

– Постоянно. А после дурацкого теплохода я начал ещё сильнее бредить тобой. Красивая. Смелая. Свободная. Не моя…

– Смелая… Скорее глупая. Вела себя как полная дура, – выношу вердикт своим поступкам. – Наломала дров в порыве отчаяния… А ведь всего лишь хотела убедиться в том, что ты по-прежнему испытываешь ко мне хоть что-то…

Закрываю глаза. Поражаюсь сама себе, когда в голове начинают крутиться картинки с эпизодами, произошедшими на свадьбе.

– Уезжал в Лос-Анджелес, но снова как магнитом тянуло домой. К тебе… Пусть бы просто находиться в одном городе и дышать с тобой одним воздухом.

Молчу. Хочу, чтобы он продолжал говорить, не останавливаясь.

– Дрался в зале как умалишённый, до потери пульса. Пил… Смотрел твои фотографии, часами залипая в телефон.

– Какие ещё фотографии? – приоткрываю сперва один глаз, потом другой.

– Те самые, Роуз, – в его глазах мелькает шальной огонёк. – Компромат на чемпионку.

О Боже!

– Ты что же, сохранил их? – заливаясь краской стыда и смущения, пищу в ужасе.

– Конечно! Вдруг однажды пришлось бы тебя шантажировать.

– Немедленно удали! – требую строго.

– Ещё чего!

– Я сама удалю значит, – сообщаю, угрожающе сдвинув брови к переносице.

– Онил, они на жёстком диске и в айклауде.

– Что?

– Я был озабочен тем, чтобы ничего не потерялось! – заявляет на полном серьёзе.

– Ну ты вообще! – восклицаю возмущённо. – Зачем они тебе сдались?

– В память о том, что одна удивительная девушка по какой-то причине подарила мне самое счастливое время в моей жизни…

– Картер…

Мои глаза наполняются влагой.

– Не плачь, прошу… Я не могу видеть тебя такой.

Обнимаю его и реву, глотая солёные слёзы.

– Маленькая, не надо.

Целует висок, скулу… Но я вместо того, чтобы успокоиться, лишь сильнее впадаю в нервозное состояние.

– Роуз…

Вынуждает посмотреть на него.

– Ты часто вспоминаешь то время? – спрашиваю, сдерживая глухие рыдания.

– Часто... Оно было совершенно особенным, – грустная улыбка трогает его губы.

– И для меня, – сглатываю, но в горле словно стеклянная крошка.

– Я мечтал о тебе задолго до того, как мы начали встречаться... Ты была совсем юной, а я уже тогда чувствовал, что это на всю жизнь. Смотрел на тебя и думал: буду защищать. Оберегать... – качает головой. – Когда ты вернулась в город, я чуть крышей не поехал. Меня трясло от одной мысли, что в школе или где-то ещё найдётся парень, который тебе понравится.

– Дурачок… Я вообще ни о чём таком не думала.

– Ты стала моим наваждением, Онил. Навсегда.

Одно слово. И внутри меня снова вспыхивает надежда. Надежда на то, что не всё ещё потеряно. Однако в следующую же секунду она неумолимо гаснет…

– Прости, что я не смог сохранить нашу любовь, Роуз. Гордыня, задетое самолюбие, ультиматумы, обиды, ревность… Посмотри, к чему всё это привело, – надломленно подводит итог.

Я начинаю паниковать. Меня одолевает очень нехорошее предчувствие.

– Скажи мне, ты… ты слышал, что я говорила тебе в машине скорой помощи? – цепляюсь за его руку.

– Да...

Глаза в глаза. Так остро и проникновенно. Но сколько тоски, безысходности и обречённости в его взгляде.

– Лерой, прошу, не разбивай мне сердце.

Вымученно выдыхает мне в губы, а затем бережно прижимает к себе, трепетно их коснувшись.

– Я люблю тебя. Люблю больше своей грёбаной жизни, Роуз…

И вот звучат заветные слова, о которых я грезила… но на душе отчего-то тягостно и неспокойно.