– Эй, парень, это не ты случайно в пятницу дерёшься с Тайком Одонеллом? – интересуется кто-то хриплым басом.

– Случайно я, – внимательно смотрю на бродягу.

Никогда не знаешь, чего ожидать от обитателей здешних улиц.

– Во, а я и думаю, что вроде как тебя видел на плакате. Ты уж надери Тайку зад!

Киваю.

– Сигареткой не угостишь? Так хочется… Но вот не настолько, чтобы бычки подбирать, – признаётся он.

Отдаю ему едва начатую пачку и добавляю несколько купюр в придачу. Тот на радостях аж присвистывает.

– А распишешься?

Меня начинают напрягать его просьбы.

– На кой чёрт тебе это?

– Так на память!

– У меня и ручка есть! – Онил с энтузиазмом лезет в маленькую сумку. – Вот! Распишись, Лерой, раз человек просит.

Делать нечего. Оставляю на пачке свой корявый автограф.

– Ооо, супер! Спасибо! – мужик довольно лыбится, глядя на мои каракули.

– Рекомендую сохранить. Скоро Картер Лерой станет чемпионом, – воодушевлённо щебечет она.

– Обязательно. Вместе с сыном буду болеть за тебя, парень. Бывайте, ребята. Благодарствую.

Довольно подмигивает нам и толкает свою тележку дальше.

– А ты становишься знаменитым, – Роуз улыбается, задевая меня плечом. – Так и вижу: рекламные контракты, интервью, папарацци, фанатки.

– Какие ещё интервью? – хмурю брови.

– Как это какие? Тебя непременно попросят поделиться своей историей успеха. Чтобы на твоём примере показать маленьким спортсменам: нет ничего невозможного.

– Да брось, скажешь тоже… пример…

Смешно. Вся моя жизнь – сплошь череда ошибок и шишек.

– А там что? – кивает в сторону шумной толпы.

– Очередная вечеринка, наверное. Хочешь пойти туда?

Пожимает плечами.

– Вроде происходит что-то интересное.

– Идём, посмотрим…

Беру её за руку и тяну за собой. Минуты через три оказываемся рядом с толпой, собравшейся вокруг небольшого помоста, на котором выступает эдакий гуттаперчевый мальчик. Гнётся во все стороны, просто жесть.

– Какой он пластичный! – Роуз, заворожённо наблюдает за пластилиновым человечком и подбирается к импровизированной сцене ближе.

Останавливаемся в первом ряду, добраться до которого было не так уж просто.

– Не сломается? – с сомнением спрашиваю я, глядя на то, как этот шизик складывается пополам.

– Нет.

Ему кости не мешают, не? Ей богу, мне аж дурно от того, что вижу. Аномалия. Костюм ещё этот… грустного Пьеро. А-ля выступление унылого интроверта.

Роуз так активно вытягивает шею, что в итоге это чудо природы её замечает. Раскланивается, грабли свои к ней тянет, а она, кажется, и рада. Оборачивается. Смотрит на меня, как будто разрешения спрашивает. А я что? Отходить его по грустной морде всегда успеется, да и больно тощий он. Тронь – переломится как ветка.

Роуз на пару с долбанным Пьеро устраивает целое представление. Что-то вроде баттла. Они по очереди показывают гимнастические трюки, поражая зрителей гибкостью своего тела. До него мне нет никакого дела, а вот на то, как двигается она, я мог бы смотреть вечно.

Гибкая, изящная, пластичная и такая красивая… Улыбается, спускается по ступенькам и, прощаясь, машет рукой этому клоуну.

– Недурно вышло, – делюсь своими впечатлениями я, когда мы, миновав толпу, выходим на просторную набережную.

– Импровизация – это всегда интересно, – говорит она. – Круче, чем набор элементов, выстроенных согласно алгоритму.

– Когда этот твой чемпионат?

– Через три месяца. Сейчас начинается самая ответственная часть подготовки. Самая важная.

– Тренироваться будешь по-прежнему в Джексонвилле?

– Нет, база сборной США находится в Вашингтоне. Мы отсюда едем сразу туда, все необходимые вещи уже с собой.

Всё ясно. Джексонвилл. Вашингтон. Чемпионат мира, а следующей целью, наверное, станет олимпиада или что-то ещё…

– Я хочу выпить, ты не против? – киваю в сторону бара.

Мне надо выкинуть из головы беспокойные мысли, роем пчёл свербящие в мозгу.

– Не против.

Заходим в заведение под названием «Лагуна» и подходим к бармену, обслуживающему клиентов за стойкой.

– Виски. Ты что-нибудь будешь?

Музыка долбит так, что приходится чуть ли не орать.

– Может, коктейль? – пожимает плечами. – Что-нибудь с цитрусами.

– Девушке – «Калифорнийские ночи», – обращаюсь к официанту.