Шрифт:
– Вот ведь полыхало то как… я вниз не полезу пока… оттуда все ещё жаром пышет…
– Магический огонь, чего ты хотел… пока потушили, плетений дождь не гасит…
– Будь прокляты эти маги, – сплюнул на землю первый. – Когда придут за телами?
– Должны уже…
– Нам же не до ночи сидеть их ждать? Сказано было до заката, – рабочий ткнул пальцем в небо, – считай уже..
– Нет ещё…
– Уже, – настаивал второй… Хочешь – сиди здесь и жди… Я домой… Хоть раз за день поесть нормально…
– Эй, подожди!
– Да куда они денутся? Подумай сам! Никому не нужны были при жизни, а теперь тем более…
Коста дождался, когда начало темнеть – рабочие ушли, и он вылез из укрытия, стянул жетон с шеи, и тщательно выпачкал в саже.
Труп подходящего роста он искал недолго – шел вдоль тел, прикрывая нос тряпкой от отвратительного запаха гари, жженого мяса и дыма.
Откинул покрывало, такое же наполовину сгоревшее, как и всё остальное, задержал дыхание – то, что лежало перед ним больше не было… живым. И было… мальчиком, если судить по остаткам верхнего халата.
Жетон на шею мертвому он надел с трудом, закрыв глаза, и потом долго, стиснув зубы, заправлял цепочку, черную от сажи внутрь.
Всё. Косты, ученика мастера-халлиграфа Хо больше нет. Прошлой ночью он умер во время пожара в приюте.
Он уходил не оглядываясь.
А услышав шум – нырнул за ограду, отдышался и медленно похромал туда, где теперь был его дом – под мост.
По пути попил из фонтана, присел на край, положив рядом тубус, достал яблоко из кармана и тщательно вытерев о рукав, хрустнул, пережевывая.
Нужно помянуть. Мастер говорил всегда следует поминать ушедших за Грань, поминать тем, что есть.
Яблоко оказалось кислым до слез, но Коста жевал. Жевал и давился, жевал до тех пор, пока не остался жалкий огрызок. Огрызок, подумав, он тоже съел. Весь. До последней косточки.
Ведь умирает он не каждый день. Это нужно отметить.
В сизом небе сверху сверкнули длинными косыми всполохами острые молнии. Прогрохотало, и вместе с раскатами грома на землю рухнули первые капли дождя. И стена небесного плача отделила твердь от купола.
Ученик каллиграфа – умер.
В засаде около центральных доходных таверн Коста просидел недолго – пересчитал всех магов, послушал обрывки разговоров – чужаки не собирались покидать земли Арров, пока не вернется Глава Вэй – и потрусил к лавке старьевщика.
На второй – их с мастером ярус, Коста поднимался, осторожно прощупывая ступеньки в темноте – часть проломилась и обуглилась. В комнате не осталось ничего, кроме жирного пепла и обломков.
Караулить внизу пришлось долго – ждать подходящего момента и времени, когда дождь станет проливным, а тучи совсем скроют звезды.
– Агххххххххх… – замычал старьевщик, суча ногами по земле, когда Коста накинул ему на шею петлю из ремня и затянул со всей силы, утаскивая в тень под навес.
– Где тело мастера? – просвистел Коста тихо, чуть ослабив удавку.
– Агхххххххх… агххххххх…
– Где тело, печать мастера и вещи?
– Агххххххх…забрали… зааааа… брали…
– Кто?
– Я не могу дышать… агхххххххххх…
– Кто?!
– Маги… пришлые… агха…агха…я не причем… пришлые пришли… тело забрали… выслали в Ашке… сразу… – прохрипел старьевщик.
– Вещи? Баул? Печать?
– Все забрали… все они забрали… всё…
– Ложь, – Коста затянул удавку ещё раз. – Они не воры… и приходили за другим… где печать и вещи?
– Печать забрали, Марой клянусь… вещи бросили… но… лавку сожгли… вы должны за это….
– Мы платили за декаду вперед… – прошипел Коста тихо.
– …аггххх… я не сдал бы комнат преступникам… сам бы сдал, коль знал что беглые… мне не нужны проблемы с кланами… агххх…
– Вещи мастера?
– …продал… агххх… все продал…в счет долга… ремонт лавки…агххххххххх…
Коста сплюнул, но ослабил петлю, когда старьевщик потерял сознание.
Он думал полночи. Под монотонный шум дождя. Изредка выбираясь из-под моста наружу, чтобы намочить волосы. Он бы вылез весь, целиком, чтобы охладиться, но мази было мало и Коста берег руки и лицо, смазанные толстым слоем жира.