Дверь он открыл осторожно – на ширину ладони через пять мгновений. Мужик и двое встревоженных парней ждали снаружи и сразу бросились к нему, но южанин остановил их движением руки.

– Коста… – позвал мужик тихо. – Сколько… – он запнулся, но почти сразу продолжил, – … сколько тебе сейчас зим, если ты не знаешь меня? Мы встретились, когда тебе было семнадцать? – спросил бородач осторожно. – Или шестнадцать?

– Шестнадцать, – выдал Коста тихо и напряженно, не выпуская из поля зрения всех троих – и видел, как один из юношей побледнел и пробормотал беззвучно «господин».

Он знал совершенно точно, что видит этих людей в первый раз в своей жизни, видит эту комнату, этот дом и все, что его окружает и… себя. Себя он тоже видит в первый раз.

– Шестнадцать, – повторил мужик озабоченно, и скомандовал стоящим сзади. – Кай, Кей – шаг назад. Нет, два шага назад… медленно отойдите и закатайте рукава… Медленно, я сказал! – повторил он, увидев, что Коста дернулся.

Парни расстегнули застежки и подняли вверх рукава.

– Посмотри, просто посмотри… взглядом художника, – едкая и пронизанная горечью улыбка утонула в пышных усах бородача. – Узнаешь?

На белоснежной коже одного светилось бледное пятно, старый шрам в виде… кривого облака, а у второго – в виде горных пиков… шрам, похожий на очень старый ожог.

– Лепесток ириса, – почти со всхлипом пробормотал один из парней. – «На трехзубой горе под косыми облаками опадают лепестки ирисов», господин… вы не помните? Вы купили нас на Аукционе!!!

– Тише, Кей!

– Номер двести три, – произнес бородач. – Аль-Джамбра…

– Трюм, – ошеломленно выдохнул Коста – это маленькие дети из трюма на корабле. Мелочь! Дети! – Но…

– Немного выросли с тех пор, – хмыкнул бородач. Он развернул ладонь вверх. – Клянусь, что не причиню вреда, пришел помочь и спасти, Коста, – выговорил он южанин, и облако силы вспыхнуло, подтверждая слова. – У нас нет времени. Совсем нет.

– Учитель… – вклинился один из юношей, – нужно добровольное согласие господина!

– Помолчи, Кай. У нас есть десять мгновений, Коста. Я расскажу тебе все и покажу – и ты примешь решение.

– Но, Учитель!

– Примешь решение сам, – жестко повторил южанин.

– Сколько… – Коста сглотнул. – Сколько зим прошло… с … – он показал глазами на парней, в которых превратились дети. – Сколько?

– Двадцать, – мягко произнес южанин. – Ты забыл двадцать зим.

Через пятнадцать мгновения, подземелья

В ритуальном зале было светло – факелы весело трещали в стенных нишах, тепло и сухо. На мозаичном полу расчерчен круг и приготовлены камни.

Коста осторожно шагнул внутрь, стараясь держаться в стороне от всех.

– А если это не дефрагментация? – настаивал один из парней, которого южанин называл Кай. Коста до сих с удивлением пытался отыскать знакомые черты мальцов из трюма – и не находил ни одной, если бы отметины на руках. – Если это все-таки Арры? Если я прав и в последнюю поездку им удалось «взломать» господина и они что-то подсадили внутрь? И мы не сможем остановить процесс? Если…

Взломать?

Коста запоминал каждое слово, но больше не задавал вопросов.

Их и так оказалось слишком много, и голова шла кругом. Подписать своей рукой «допуск» нового выпуска и поставить печать, иначе через два дня дом наводнит знать с половины столицы? Без проблем. Правда почерк пришлось править – он испортил лист, пока не научился писать так, как он пишет сейчас – штрихи ложились гораздо решительнее и жестче.

Поставить резолюцию «ознакомлен» на свитке-приглашении, которое являлось неофициальным приказом – прибыть на слушание на Совет кланов в конце декады в качестве свидетеля? Без проблем. Ну что он, на Совете кланов не был, что ли?

Коста снова икнул, подумав об этом.

Или разрешить жене – жене, это же надо Великий – отбыть к родственникам на свадьбу сестры. И Кей сказал, что госпожа прислала свиток уже три декады назад, и если не увидит ответа сейчас, его посетят представители клана Да-Архан, чтобы проверить в каких условиях господин Фу содержит дочь рода и по какой причине притесняет в правах, положенных любой сире.

В правах? Притесняет? Он? Да эту женщину, портрет которой висел в малой гостиной внизу в праздничном ханьфу, он вообще видел первый раз в жизни! Он бы никогда не выбрал себе такую напыщенную бабу. Притесняет.

И у него не второй круг. Не второй!!! Это единственное во всем этом, что изумляло его так, что до сих пор хотелось складывать пальцы в плетения, чтобы проверить, как вспыхивает сила… Не второй! Закатный третий! Третий! Это значит, что он может рисовать! Сможет стать мастером!!!