— Вот твоя книга, — услышала я его спокойный голос.

Приподняла поля и увидела протянутую книжку, что взяла с собой.

— Спасибо.

— Я видел, как ты плаваешь. Не хочешь записаться в бассейн? Я могу сделать тебе место в секции.

— Спасибо. — ответила, не глядя на него. — Я подумаю.

Он постоял немного, вздохнул:

— Ты прости меня. Я опять не сдержался. Больше такого не повторится.

Я не стала отвечать ему, а он тот час повернулся и ушел. Я поглядела ему вслед и поняла по его поникшим плечам, что ему сейчас было очень хреново. Но так было надо и ему и мне.

Вскоре началось самое интересное — приплыл на своем резиновом "чуде", в виде большого колеса по прозвищу «шина» или "баллон" наш генерал-рыбак. Под веселые крики, он подгреб к мосткам, и Вася привязал конец веревки к свае. Довольный Степан Петрович перешагнул через борт, держась за руку ординарца.

— Там в садкЕ рыба, — сказал ему и пошел к нам, встречающим его на берегу. Под гул голосов и смех, он приобнял Сергея Витальевича, подал мне руку с пожатием слегка ладони, а потом чмокнул в щеку улыбающуюся жену.

— Как устроились? — Начал раздеваться он, снимая с себя прорезиновую темную куртку с капюшоном, рубашку и остался в майке «алкоголичке», если по-нашему. Здесь еще не было тех маек, что сидели на фигурах плотно и не падали с плеч. Да и мужское белье оставляло желать лучшего, как впрочем и женское. Чего уж за примером далеко ходить — Вася плавал …в трусах! При том семейных! подобрав их длину, закатав по бедрам. Ужас! А вот современные плавки были из простого сатина, темного цвета с завязками по бокам. Я видела такие у генерала. Мне их показывала Глаша и я была в шоке. Сказала ей об этом, а она, видимо, передала генералу. То-то он не снимал спортивных штанов и не заходил в воду! Я поняла и пожалела, что не сдержалась. Ведь сейчас могла увидеть его "в полной красе", как и он меня.

— Оставляй это нервическое безобразие! — упрекнула себя и переключилась на подготовку к обеду.

Ухой занимались мужчины, а мы готовили стол. Вынимали из корзин и сумок провизию, резали салаты, расставляли посуду. Бутылки открывал Иваныч. Поставили эмалированные кружки вместо бокалов и миски, вместо тарелок, а также ложки и вилки.

— Как же ты будешь здесь есть, без приборов? — Подумала я и с любопытством наблюдала, как управлялся генерал с едой. Он был на высоте, то есть соблюдал все правила пикника — ел вилкой и руками, пил водку из кружки и потом, дуя на горячую уху, ел, выкладывая алюминиевую ложку на кусок хлеба. По-крестьянски!

— Да-а-а! — протянула я. — Силен! Умеет везде находить выход и быть как все. Это радует!

Мы пили вкусное прохладное вино и ели уху из карасиков, что наловил Степан Петрович, а также слушали его рассказ, про сегодняшнюю рыбалку и восторги о хорошем клеве. Потом разбрелись по своим местам, а я пошла в лес, посмотреть грибы. За мной увязался Вася. Он нес корзинку и ножи. Мы шли и весело болтали на разные темы от прочитанных книжек до заграничных вещей, появлявшихся время от времени на прилавках магазинов или комиссионок. А еще он с восторгом рассказывал о…телевидении! Только что появились первые приборы, показывающие людей, а не голоса по радио. Он, взахлеб, рассказывал, как интересно смотреть новости и дикторов.

— Правда это пока экспериментальные передачи, но обещают, что будут и артисты выступать и певцы. До чего мы уже дошли! — Мечтательно говорил он, и не смотрел уже под ноги. — Так скоро и в космос полетим! А что? Наша страна будет первой, вот увидишь! А потом на Луну и на Марс и вообще на другие планеты!

Я только усмехалась и кивала. Могла бы ему рассказать, что такое он еще успеет увидеть за свою жизнь, волшебные, по его мнению, достижения науки и техники, но ведь не поверит, сочтет, что фантазирую.

Так мечтая о будущем, он чуть не наступил на группу крепеньких боровичков. Хорошо я увидела. Мы аккуратно срезали вся семейку, и двинулась дальше. Он по-прежнему рассказывал о новинках техники и, особенно о танках, а я предалась своим думам о нас с генералом, о предстоящей учебе, возможности уехать из его дома и из под их опеки.

— Все равно это не может продолжаться так долго. А к каким выводам придет, не знал никто. Ну, уж не к лучшим, — укоряла я себя. — Мне еще учиться и учиться, а его годы идут. И ему необходима семья. И я не должна ему мешать!

В этом была уверена и решила прямо сейчас потихоньку отходить от этой семьи и постараться стать им чужой. Только как сделать?

— Война планы покажет! — уговаривала я себя.

Меня разбудил генерал мягким прикосновением. Он поправил мои волосы, заведя их за ухо. Я открыла глаза и увидела его улыбающееся лицо:

— Мы приехали! Спать будешь у себя в комнате. Идем.

И подал мне руку.

Ухватившись за неё, я покинула уютный диван автомобиля и двинулась к себе, предварительно зайдя в умывальню. Там я привела себя в порядок и взбежала по лестнице в комнату. Переоделась в халат, и поняла, что совсем не хочу спать. Осторожно спустилась в сад и прошла в его конец, к малине и кустам смородины. Захотелось полакомиться. Было тихо, и только слышала свое дыхание и звуки падающих сочных ягод. Наклоняя ветку за веткой, собирала еще и в небольшое ведерко, которое прихватила с собой на веранде. В нем лежали яблоки и рядом тоже, и я вывалила их. Одни остались там же на столе, другие покатились на пол. Я не стала их поднимать, решив, что сделаю позже. Заработавшись, не слышала, как веранда уже была не пуста. Там слышались голоса мужской и женский. Я постояла, но не поняла кто и что там делает. Решила подойти поближе. А так как сама веранда была оплетена виноградом, ни меня и ни находившихся там, не было видно. Остановилась рядом и прислушалась.