Не более.

Ничего не вышло и с другими стойками. Кроме седьмой, в которой я сумел вернуть в тело и нить, и каплю, которые только что исторг из себя.

И здесь было лишь два вывода. Либо виной всему недостаток моего тела, изъян, о котором я думал, когда научился добавлять стихию к технике. Не в технику, а к технике, заставляя оружие с Сосудом Духа извергать синюю пыль.

Либо же виновато моё недостаточное понимание стихии. Если я верно понимал суть той череды преображения стихии, то в одну сторону, от нитей, я должен дробить стихию всё мельче и мельче, до тумана, а в другую, сливать во всё большее и большее.

И если раздробить нить без участия техники и Сосуда Духа до капли, у меня ещё худо-бедно вышло, то слить даже две нити в одну более толстую — у меня не получилось.

Даже внутри тела. Жемчужины и оплётки, где я просто креплю одну нить к другой, не делая их единым целым — не в счёт.

Но это лишь повод продолжать тренировки. Если даже дело в моём изъяне, то внутри моего тела изъян не действует. А значит, мне можно научиться создавать Жемчужину из тумана стихии, из единой полой капли, из...

Мгновение я бился, пытаясь выдумать ещё чего-нибудь, а затем сдался. Не всё в один день. И не всё для одной бедной Жемчужины.

У меня есть ещё оплётка, которую я сейчас сплетаю из тысяч лежащих рядом друг с другом нитей. Это требует огромного количества времени и немалого напряжения.

Можно окутывать меридианы одним единым чулком. Создавать толстую полую нить стихии, которую надевать на меридиан.

Можно научиться наполнять меридиан не сотней нитей, стремясь влить их в технику как можно больше, а вести стихию по меридиану одним непрерывным потоком, который будет заполнять меридиан от края до края, от дна до свода, без единого просвета, потому что эта стихия будет единой и цельной.

Вскинув руки к своду этажа, я захохотал.

Может быть, я нащупал именно тот путь к вершине этапа Мастера Духовной Силы, о котором так многословно и туманно рассказывали все те трактаты мудрецов и пиковых Мастеров, которые я читал и перечитывал в Академии?

Тот самый путь, который в конце позволит мне изгнать тьму из своего тела и прорваться к этапу Предводителя Воинов, создать второе средоточие, перейти в Третий пояс и сделать шаг к поиску своей семьи?

Дарс с ними, с этими Мадами, которые не пустят меня на порог поместья, где живут мои родные.

Не обязательно обнимать их, чтобы знать, что с ними всё в порядке.

Первая Говорящая с Небом у Мадов.

Может, конечно, это то, что сами Мады будут скрывать. Но даже так можно будет пройтись по их землям, послушать слухи, попробовать прогуляться там, где мои родные выходят на рынок, на аукцион. Увидеть их хотя бы со стороны.

Должна же быть у меня награда за все мучения Возвышения, за все битвы, за все испытания, за все победы?

Разве не заслужил я этого?

Смех давно отзвучал, я опустил и руки, уже не испытывая того воодушевления, которым только что пылал.

Тяжело всё же идти вперёд, не ощущая поддержки семьи. В Нулевом, Первом, даже в начале своих злоключений во Втором поясе, семья была тем, что всегда поддерживала меня, давала опору, ради которой я старался.

А сейчас даже Рейка и та далеко от меня.

— Римило.

Я крепко зажмурился, приходя в себя и отбрасывая прочь все мысли.

Мгновение слабости.

Бывает.

К Виликор я повернулся уже с лёгкой, ничего незначащей улыбкой. Точно такой же, какой все первые дни пути наверх по городу Древних улыбался Эраст. Вот уж притворяться и повторять чужие уловки я умею, наверное, лучше всего.

И всё же, похоже, Виликор что-то уловила:

— Прости, возможно, я потревожила тебя зря, но сегодня впервые застала тебя не в медитации, поэтому и окликнула.

— Нет, что ты. Ты всё верно заметила, — с иронией добавил. — Хохотать и махать руками во время медитаций и тренировок не получается, так что ты не могла меня потревожить.

Виликор довольно кивнула:

— Отлично. Тогда я бы хотела предложить тебе хоть немного отдохнуть от тренировок.

Я усмехнулся:

— Разве не ты в Школе говорила, что только упорные тренировки позволяют тебе двигаться дальше?

— И не отказываюсь от своих слов. Я ведь ещё тогда говорила тебе, что ты талант. Если ты к таланту добавил и такое упорство, что забываешь есть и пить, то я, боюсь, никогда не сумею догнать тебя в Возвышении.

— Отдохнуть?

Улыбка Виликор стала ослепительной:

— Скорее угостить тебя чем-то вкусным, распить бутылочку вина, чтобы отблагодарить по-настоящему за лечение Эраста.

Вдох, а может быть, и два я глядел на Виликор, не зная, что сказать. Да и не в силах ничего произнести. Такой я её ведь ни разу не видел? С такой улыбкой, которая словно преобразила её вечно холодное лицо, заставила его сиять.