— Но чем тебя не устраивают обычные линзы?

— Мне не хватает увеличения, учитель! Латте и Гидрини великие мастера, но, боюсь, им не под силу сварить и отшлифовать настолько большие стёкла. Ты сам учил меня: чем больше линза, тем больше увеличение. Значит, так можно сказать и про зеркало! Ты сделаешь для меня большое бронзовое зеркало. Полторы, а то и две ладони величиной. Конечно, не просто так, я щедро заплачу, у меня осталось довольно денег, ну, я рассказывал, а потом… Потом я выберу безоблачную ночь…

Калам разгорячился. Он вскочил, размахивал руками, лишь чудом не смахнул со стола кубок с драгоценным вином. Рогулу пришло в голову, что он как будто помолодел, сбросил с плеч десять или даже двенадцать лет, вернулся в далёкую юность, когда был глупым мальчишкой. Но вот тот мальчишка не интересовался небом, более всего его интересовали кошельки прохожих. Кроме девушек, конечно.

Внезапно мастер Рогул почувствовал себя невероятно старым, старше самого города Группий-Норса, старше стен и пещер, старше, наверное, самой горы, на которой выстроен город.

— Хорошо, — прервал Рогул речи молодого мастера. — Я сделаю такое зеркало.

— Спасибо, учитель!

Калам крепко сжал старика в объятьях: — Я, я…

— Выпусти меня, ведмед, — пропищал полузадушенный Рогул. — Раздавишь!..

— Да. Конечно.

Калам разжал кольцо рук и сконфуженно присел на стул.

— Мало того, — продолжил Рогул. — Я сделаю это совершенно бесплатно… не считая затрат на материалы, конечно, да… Видишь ли, мальчик мой, мне тоже очень интересно узнать, что случилось с нашим миром. Вот только… — он в сомнении потёр подбородок. — Как тебе вообще пришла в голову идея использовать зеркало?

— Случайность, — ответил мастер Калам. — Да, это была случайность. Удивительная, даже, гм, несусветная случайность.

— Вот как? — удивился Рогул. — Что же в ней несусветного?

— Это случилось на том самом празднике света, на острове Венето. Наутро, когда я искал вино в подарок тебе, учитель, — Калам ненадолго задумался, двигая нижней челюстью. — Да, я искал вино и даже нашёл его, а потом ко мне пристал какой-то сумасшедший торговец. Как же его звали? Бу Ци, кажется.

— Если судить по имени, из страны храмовников, — заметил Рогул.

— Да? Наверное, но это не имеет значения, — отозвался Калам. — Так вот. Этот тип, не иначе, обнаружил, что я при деньгах. Возможно, заметил, сколько я заплатил за вино, впрочем, это уже неважно. И уже на выходе с торжища он пристал ко мне с ручным зеркальцем. Маленькое такое зеркальце, примерно как серебряный шергон.

— Ну и что? — спросил Рогул.

— Оно было вогнутое, совсем как дно этой бутылки, — продолжил Калам. — Бу Ци требовал, чтобы я его обязательно купил у него. Для того, чтобы… как он это выразился?.. Заботиться о чистоте кожи! Все угри и все несбритые волоски, вообще всё непотребное на коже. И тут меня как ударило! Почему не употребить такое зеркало вместо линзы, подумал я? Зеркало соберёт и отразит небесный свет, потом другое зеркало, уже обычное, отразит его в глаз наблюдателя. Это второе зеркало можно сделать подвижным, для точной настройки прибора. И это второе зеркало направит собранный свет в обычный окуляр для обычной зрительной трубы. Как раз то, для чего мне понадобится мастер Латте или мастер Гидрини. А вот первое, вогнутое — это для тебя, учитель.

— Да, случайность, — согласился Рогул. — Иногда она меняет всё.

Калам промолчал. В жизни мастера Рогула наверняка было немало случайностей. Встреча с Каламом — одна из них, и не самая важная.

— Да ты ешь! — встрепенулся Рогул. — Небо может подождать, оно не сбежит, а желудок, он тут, рядом, и он важнее.

Калам не стал спорить. Небо высоко, а желудок и впрямь был всецело согласен с мастером Рогулом.

В «Свиную ногу» Калам вернулся уже затемно. День прошёл удачно: он договорился не только с Рогулом, но и с мастером Гидрини, и с мастером Гу Ло, который согласился изготовить сборный каркас небесной трубы. Мастер Рогул весьма помог ему в этом деле: мастера согласились сделать скидку, как для своего. Годы, прожитые внутри крепости, не прошли напрасно: Калам с полным основанием мог чувствовать себя своим.

Харчевня пустовала. Папаша Рут и Ага вечеряли при свете масляной лампы.

— Здравствуй, хозяин. Здравствуй, мастерица, — поклонился Калам, входя. — Не вижу посетителей. Так плохи дела?

— Ты давно не был здесь, господин, — печально улыбнулся папаша Рут. — Кое-что изменилось. Четыре года назад в город Умелых прорвались пираты. Тиран их выгнал, но это стоило жизней. Сегодня в Лардии день поминовения усопших, празднества и всяческий шум запрещены. Вот завтра вечером у нас будет не протолкнуться от гостей. Так что занимай место в зале заранее, иначе может и не достаться.

— Я понял тебя, хозяин, — сказал Калам. — Спасибо за предупреждение. Я поужинаю у себя в комнате. Это возможно?

— Конечно, — ответит папаша Рут. — Но тогда ты не услышишь знаменитых слепых музыкантов. Завтра как раз моя очередь принимать их у себя.

— Если что, я постою на лестнице.

— Если там будут места! — ухмыльнулся папаша Рут.

— Вот даже как? Я буду иметь в виду. — Калам направился к лестнице наверх и добавил: — Надеюсь, сегодня кружка пива и тарелка жаркого для меня найдётся?