Гончей было плевать на температуру воды, но она просто не ожидала такого предательства от того, кому так сильно доверилась. Вынырнув и отплевавшись, она вдруг увидела прямо перед собой странно улыбающегося Ричарда, прячущего за спиной одну руку.

— Что там у тебя? — с подозрением спросила гончая, забыв про недавнюю обиду. — Неужели ты воспользовался моим состоянием, а теперь... О! Я поняла! У тебя там нож! Ты хочешь убить меня, чтобы всем хвастать, что одержал победу над самой повелительницей... Кхм. Что это?..

— Это мыло! Балда! Обыкновенное мыло! — ответил я, подходя к опешившей девушке. — А теперь, будь хорошей девочкой и постой спо-кой-но! Спокойно, блять, ***! Мать твою, я кому сказал! Плохая девочка! Место! А-а-а! Сука, больно же! Ну все... Ай! Боевой режим! Активация крови! Я тебя все равно вымою пусть и за тридцать секунд!..

Вопли ярости и ужасные крики разносились далеко за пределы лужайки, пугая немногочисленных обитателей Темного леса, а взбаламученная мыльная вода еще долго не могла успокоиться...

***

В это время где-то далеко от Академии в чертогах зиккурата Темного лорда шла нешуточная чистка...

Приближенные Повелителя забились в самые темные уголки замка, стараясь не попадаться на глаза своему господину.

— Да как же это?.. Как это возможно? — рычал Костяндр, меряя шагами зал. — Шантей! Сколько можно?! Шантей! Где ты?!

— Я здесь, мой повелитель! — донесся чей-то сладострастный голос откуда-то сверху. — Вы звали меня?

— Да, звал! — пиная взвизгнувшую зазевавшуюся суккубу, ответил тот. — Шантей, скажи мне, почему все мои планы по умерщвлению этого пи***ра, Избранного Светлых богов рушатся?! Сколько я уже потратил на него слуг и ресурсов?!

Он рухнул на трон, шаря вокруг злобным взглядом. К нему тут же подбежала одна из бывших пленных эльфиек, которым Темный лорд ради прихоти выжег мозги, превратив в свои секс-игрушки. Протянув Костяндру розги, она повернулась к нему своим пышным задом, исполосованном шрамами, и засунула в рот пальчики, предвкушая удовольствие через боль.

Лорд тут же воспользовался предложением, как следует перетянув хлыстом ее оголенный тыл, оставив на нем красную полосу, чем вызвал болезненно страстный полустон-полувопль эльфийки.

— Повелитель! — вновь донесся с потолка шипящий голос. — В который раз прошу вашего позволения на самостоятельную вылазку в стан врага! Поверьте, я вас не разочарую!

— Да верю я, Шантей! — ворчливо отозвался Костяндр, отбрасывая измочаленный кнут в сторону. К распростертой на ковре перед ним эльфийке уже спешили ее сподвижницы с тряпками наготове. Они тут же замельтешили, стараясь быстрее оттереть кровь и выделения соплеменницы, виляя перед господином соблазнительными попками, но Костяндру уже было не до них. Задрав голову, он уставился прямо в лицо той, что спрашивала его разрешения.

— Ты понимаешь, что мне не на кого тут больше положиться?! — проворчал он. — Шивер как с катушек съехала, родив ублюдка от этого Светлого! Не подпускает ни к себе, ни к нему! Хорошо, хоть мелкий растет быстрее, чем я предполагал. Остальные тоже ни на что не годны! Уйдешь, а если что с тобой случится? Кто станет во главе моих армий?!

— Не беспокойтесь, мой повелитель! — прошелестел тот же голос. — Как бы ни был силен этот Ричард, ему не уйти от моих чар и острого жала! А действие моего яда вы видели своими глазами.

— Хорошо! — проворчал Костяндр, до хруста сжимая резные подлокотники трона. — Хорошо! Иди! Иди и уничтожь его! Если выполнишь обещанное, можешь просить у меня любую награду!

— Не «если», а «когда», повелитель! — донеслось затихающее шипение. — Клянусь честью, вы не пожалеете!..

Когда Темный лорд вновь поднял голову, взглянув на темноту бездонного потолка, там уже никого не было. Лишь паутина блестела там, куда доставал свет факелов…

— Шантей, — глухо произнес Костяндр, — если и у тебя не получится, то придется мне самому разобраться. Пусть и наперекор воле богов...

Глава 4. Стрижка овец по личному рецепту Ричарда...

На мне места живого не было, когда я вылез из воды. Но специально не активировал лечение, чтобы этой мохнатой твари, которая выпрыгнула следом, стало стыдно. Гончая, как ни в чем ни бывало, встала на четыре лапы и принялась мотать всем телом и головой, как настоящая собака, разбрасывая капли воды во все стороны. На меня в том числе. Потом она уселась по-собачьи на задницу и принялась себя обнюхивать. Потом с задумчивым выражением на морде... То есть, я хотел сказать, на лице, задрала заднюю лапу и дотронулась длинными когтями до уха. Так и замерла.