– Светлана, ты лгала мне?
– Это последний крик о помощи.

– Глупый, - вздыхает она, неожиданно меняясь в лице. По нему разливается алый румянец, и в глазах он видит манящую ласку.
– Иди ко мне. Я так соскучилась... И поэтому злая, злая и ревнивая... Мне показалось, я не первая уже здесь... Прости...

И Федор тянется к ней, обвивает руками и утыкается лицом в пахнущие солнцем и речной водой волосы.

Елена сидит в саду около бассейна. Жарко. Но ее знобит, и даже теплая накидка из ламы не защищает ее ставшее вдруг таким хрупким тело от холода, который источает каждая ее клетка.

Вчера был званый ужин. С ней рядом сидел этот остроумный, совершенно не похожий на чиновника министр. Всем было весело и приятно. А она внезапно почувствовала тошноту, столь сильную, что ей пришлось тихо выйти из-за стола. Она шла по ковру, дрожа, склонив голову, чувствуя, как бриллиантовые серьги холодят ей щеки. Самое жаркое солнце не смогло бы растопить холод этих серег, этих щек.

Ее мутило, она бросилась в туалетную комнату, словно пытаясь изрыгнуть из себя, из своего чрева эту чуждую ей жизнь.

Она не сомневалась, что беременна от Артура Нерсесовича. Срок был очень мал, к тому же, встречаясь с Ефремом, она постоянно пила таблетки, а муж пришел к ней неожиданно. Плод насилия носила она в себе. Это был нежеланный плод, его надо было немедленно вытравить, но с тех пор, как она от ужаса, что он причинит ей страшную боль, проговорилась ему о беременности, за ней следили так, что не было минуты, когда бы она осталась одна.

Телефонный звонок пробуждает ее. Ей давно никто не звонил. Даже кажется, что телефон умер вместе с ней.

Она берет телефон с тумбочки и прижимает к уху. Голос, который она уже забыла, заставляет сильнее биться сердце.

– Елена Сергеевна, здравствуйте. Вы помните меня?

– Да, - шепотом откликается женщина.

– Так остается ли в силе наше соглашение? Я наконец собираюсь придать ход делу. Это очень серьезно, Елена Сергеевна, никаких срывов быть не должно.

– Это у вас не должно, - подчеркнуто говорит она, - а я давно готова.

– Так смотрите же, я начинаю действовать.

– Буду ждать результатов...
– В ее интонациях звучит редкое хладнокровие. На том конце связи слышна усмешка, и все пропадает, как во сне.

"Это не розыгрыш?" - думает она и внезапно успокаивается. Разве теперь ее касаются подобные мелочи? Она знает, что впереди. А тот, кто знает, недостижим для всех. И свободен. От всего.

– Тебе кто-то звонил?
– виноватая физиономия Артура Нерсесовича выглядывает из приоткрытой двери. Конечно, горничная тут же "настучала". У них прекрасно поставлена информация, но они не уследят за ней, когда она захочет уйти. Еще никому не удавалось поймать чью-то отлетающую в вечность душу.

Елена смеется.

– Ну да, а что? Это тоже запрещено?
– спрашивает она.

Муж теряется на мгновение.

– Я не то хотел сказать, ты не поняла меня, - заискивающе говорит он, - мне хочется, чтобы ты отвлеклась немного, поехала бы в гости, в клуб, наконец...

– Да, да, именно оттуда мне и звонили. Я как раз собираюсь это сделать, сегодня же вечером, - отвечает Елена и видит, как расплывается от радости лицо Артура Нерсесовича. Ну конечно, он только и ждал того, чтобы они начали новую жизнь, в которой ей предстояло забыть, как он приходил к ней по ночам с искусственным членом. Может, и ребенок зачат именно таким способом? Елена смеется, а муж, не понимая, в чем дело, неуверенно мнется на пороге.

– Я очень рад, что ты повеселела, - с жалкой улыбкой на губах произносит он.
– Может быть, ты и мне позволишь поехать с тобой?

Она не отвечает, зная, что он все равно поступит по-своему. Дверь потихоньку закрывается. А Елена, будто бы продолжая разговор с тем невидимым собеседником, произносит вслух:

– Так действуй, действуй скорее...

Уже глубокой ночью, изрядно поплутав, Федор добирается на машине до бывшего переезда. В домике Игната, в халупе, горит лишь одно, тщательно занавешенное, окно. Но сам хозяин уже стоит у калитки.

– Ты, что ли, Федор?
– спрашивает он, когда машина останавливается прямо около него.

– Я, дядька Игнат! Едва добрался. Тут, по этим проселкам, хрен разберет, куда ехать. Думал, не найду, - сердито отвечает Стреляный, вылезая на заросшую травой дорожку.

– У меня сегодня Сенька Звонарь побывал, - шепчет старик, но все равно каждое его слово гулко разносится в тишине.
– Все наши в городе убеждены, что это Китайца работа. Я, конечно, не стал спорить. Пусть будет так.

– Еще бы!
– откликается Федор.