Поэтому чуть позже, через пару лет, малумы получили приказ уничтожить семью Тафари одной из первых. С его дома-Змеи начался Великий погром.

Если бы только Свон Тролль сделал Хьюго ремесленником, он был бы самым лучшим из них. Визидария бы ахнула от такого мастера. Возможно, жители сразу же выбрали бы его, Хьюго, в Совет Визидаров, вместо этого осла Гослинга.

И Хьюго, переполненный злыми мыслями, начал спускаться в подвалы Дагхэда.

По дороге он встретил Алаун. В последнее время она его очень радовала, казалось, стало происходить то чего он ждал от девушки почти четыреста лет: её сердце стало оттаивать. А как иначе понимать то, что как только началась кампания против ремесленников, она сама вызывалась помогать в дежурстве над Глазом Дракона? Хотя раньше его боялась? Хьюго не хотел пропустить ни минуты, когда око показывало путь сбивавшихся в стаю визидаров. И он был счастлив, что Алаун практически денно и нощно сидела над Всевидящим глазом.

Однако то ли глаз стал показывать меньше, то ли Алаун безумно не везло, но она практически ничего не видела и не записывала в специальный дневник, куда они заносили всё, что могли узнать о визидарах-ремесленниках. Вот и сейчас она отрицательно качнула головой и отдала Хьюго Всевидящее око.

Зайдя в мастерскую, Хьюго пнул первый попавшийся ему на пути предмет. Это был Тим. Тот взвыл и отскочил:

— Не стой на проходе, — поучил его Хьюго, а потом обратился к профессору, — готовы к заседанию?

— Да-да, конечно, — поспешно вскочил Джейкоб, отодвигая тетрадь, в которой делал записи.

— Тогда сейчас же собираемся в моём кабинете.

Через десять минут началось собрание. Во главе вытянутого стола восседал сам Хозяин. Рядом примостился Джейкоб с Тимом. По бокам сидели выбранные профессором консунты.

Выглядели они странной пугающей кучей то ли людей, то ли живых тряпичных кукол, но объединяло их одно: было видно, что Хьюго не заботился о том, как их создаёт. Их швы были кривыми и неровными, кожа, неаккуратно соединённая, кое-где морщинилась из — за чего симметрия лиц была нарушена: у кого-то чуть съехал в сторону глаз, у других перекосило рот или уши оказались на разной высоте. Но Хьюго это совершенно не заботило. В кругу консунтов он всегда чувствовал себя могущественным, создателем, как он любил себя называть. Хозяин ещё раз окинул взглядом тех, кого за этим столом собрал профессор.

Круглолицего коротышку в мастерской все звали Пузырь, дальше шёл Дылда-Дыра (он действительно был высокого роста и вечно дырявой одежде), поодаль сидела Квашня — так прозвали консунтшу с перкошенным ртом, за большую копну блёклых волос, собранных в пучок, разлезающихся в разные стороны. На углу стола пристроился Малыш — огромный тюфякообразный консунт, которого Хьюго собрал ради шутки из самых больших частей. Единственное, чего не любил Хьюго, так это то, чтобы консунты были выше его. Но Малыш оказался исключением. И пусть он был малоподвижным, неторопливым, как слон, но очень умным. Говорил Малыш очень медленно, но всегда по делу.

Профессор, волнуясь, представил Хозяину всех сидящих.

— Они точно надёжные? — спросил Хьюго.

— Да, — кивнул Джейкоб, — самые умные из всех констунтов работающих в ремесленных подвалах.

Хьюго вздохнул, оглядел тех, на кого собирался возложить самую главную миссию своей жизни и приглушённо начал говорить.

Консунты никогда не видели его в таком состоянии. Обычно, когда Хозяин выступал, он был сердит, его взгляд был мутен, тонкие губы зло сжимались, а движения длинных нервных пальцев становились порывистыми и резкими. Но сегодня Хьюго был собран и сконцентрирован. Взор его серых глаз был ясен и тих. И отчего-то именно из-за этого спокойствия, Хьюго Хармус сейчас был смертельно страшен, потому что абсолютно непонятен консунтам. Все напряглись. Чувствовалось, что Хозяин в эту самую минуту делает самый серьёзный и важный выбор в своей жизни. Выбор, от которого зависел и их мир.

— Ремесленники собрались почти все, — сказал Хьюго в абсолютной тишине, ни на кого не глядя, — те ауксилы и, что самое важное, толы, которые остались на Земле, находятся у них. В своё время я ставил перед вами задачу найти способы и средства пробить туманную стену в Визидарию. Но вы с ней не справились. И преграда до сих пор не даёт нам попасть в основную часть долины…

Тут Хьюго сделал паузу, и на его щеках выступили нервные пятна. Он вспомнил недавние размышления на башне. Неожиданно для консунтов, Хьюго прошептал:

— Вы не представляете, как я скучаю по Медикату…

Хозяин вцепился в край стола так, что костяшки его пальцев побелели:

— Что они сделали с ним? — его голос был тих и страшен, — с ним и с моей любимой долиной?

— Но, Хозяин, — робко заговорил Тим, — мы старались… но тех ауксилов, которые есть у нас, явно не хватает, чтобы создать нечто существенное, что пробило бы стену. Ведь мы даже не можем понять, как она действует, туманная стена же неосязаема. Толов почти нет, ауксилы по большей части бесполезные.

— Ты прав, — спокойно согласился Хьюго с Тимом, и от непривычной реакции парень вжал голову в плечи.

А Хозяин окинул взглядом стены своего кабинета. Здесь и в соседней комнате, куда ни посмотри, были полки, забитые разными предметами: ауксилами, которые когда-то они собрали по разрушенным домам и окрестным фермам. И неработающими волшебными палочками — здесь их были целые горы — поломанных и целых, но совершенно бесполезных.

После роковой ошибки в Ужасной битве, когда Хьюго не ожидал, что получит быстрый и мощный отпор от мирных и, по большей части глупых визидаров, он остался без того, о чём страстно мечтал. Хьюго рассчитывал, что внезапно напав и обезоружив самых опасных и сильных из ремесленников, он тут же приобретёт влияние над всей долиной, захватит мастерские и объявит себя единственной властью. В его воле и подчинении было бы всё. Все многочисленные толы и ауксилы.