— Проблемы?.. — В поле зрения неожиданно появляется Ковалевский.

Обводит нас двоих заинтересованным взглядом карих, прищуренных глаз. Как, если бы хищник обследовал территорию, а затем выискивал на ней жертву.

— Нет, — тут же произносит Матвей. При этом недовольство так и проступает в чертах его лица. Сейчас они по-особенному кажутся мне жестокими и пугающими.

— Разговор окончен, — воспользовавшись его замешательством, спешно произношу я и вырываю свою руку.

Не глядя на них, я разворачиваюсь и спешу в сторону гардероба. Желание поскорее отсюда уйти — возрастает с прогрессирующей скоростью. А злость на Вольского не даёт покоя.

Какого черта, спрашивается?!

Почему он не понимает то, что я столько времени упорно пытаюсь до него донести?

— Ну, что за идиот!? — бурчу я себе под нос, стоит мне лишь оказаться на улице и пройти пару метров, в направлении остановки. При этом я смотрю высоко в небо, на пушистые облака. Словно кто-то свыше сможет дать мне ответы на все волнующие вопросы.

— Эй, ты в порядке?

Я в ужасе вздрагиваю, когда чувствую чужое касание. Пару секунд у меня уходит на то, чтобы подскочивший пульс пришёл в норму. Затем я выдыхаю и оборачиваюсь.

— Нельзя же так пугать людей, — с нотками недовольства в голосе, говорю я, глядя на улыбающееся лицо Ковалевского. Но уже в следующий момент хмурюсь и разворачиваюсь, чтобы продолжить свой путь.

Не хватало ещё опоздать на автобус.

«Скорей бы уж починили мою малышку» — с грустью проносится в мыслях, когда я вспоминаю свою машину. Поскольку не так давно на техосмотре ребята обнаружили какую-то неисправность. В автомобилях я не разбираюсь. Поэтому не особо вникала в детали. Главное, что это возможно исправить и вернуть в прежнее нормальное состояние.

— Прости, если напугал. — Он подстраивается под мой шаг. И хотя мой взгляд по-прежнему устремлён на дорогу, я чувствую на себе его взгляд.

Уверена, сейчас он снова едва заметно щурится, как умеет это делать, напоминая хищника. Но в этот момент я могу лишь испытывать смешанные чувства.

Как оказывается трудно держать с ним маску дружелюбной, но неприступной красавицы. Вместо того, чтобы в привычной манере накричать и высказать все, что накопилось во мне за столько дней. И, надо признать, все эти мысли рождают смуту в моей душе…

— Кто был этот парень? Он к тебе пристает? — так и не дождавшись моего комментария, он, кажется, решает продолжить диалог как ни в чем не бывало.

— Вольский. Матвей Вольский. Уверена тебе это ни о чем не говорит. И нет. Он ко мне не пристает.

«Всего лишь домогается, истребляя мои нервные клетки» — тут же думаю я, а затем более спокойно, даже дружелюбно говорю, взглянув на него:

— Спасибо за беспокойство. Но все в порядке.

— Мне так не показалось.

Я останавливаюсь, поскольку до остановки подать рукой. Ведь она будет буквально за следующим поворотом.

— Все в этой жизни обманчиво.

— И порой глаза тоже могут солгать, — словно читая мои мысли, серьёзным голосом произносит он, глядя на меня.

На доли секунд я теряюсь. Словно он вот-вот разгадает мою тайну, озвучив её вслух.

Однако вместо этого он делает шаг вперёд. Не так, чтобы оказаться слишком близко, но достаточно, чтобы уловить на моем лице проблеск каких-либо, даже неявных, эмоций.

— Только вот сердце — никогда.

Издаю смешок, а затем, чувствуя некую опасность, перевожу все в шутку, сказав:

— Конечно. Ведь у него и глаз то нет.

Уголки его рта едва заметно поднимаются. Он отступает назад. А затем неожиданно протягивает мне свою ладонь, со словами:

— Дмитрий. Дмитрий Ковалевский.

— Я…

«Я знаю» — хочется сказать мне в этот момент. Ведь мы учимся в одном университете. К тому же я проводила для него экскурсию. Не говоря уже о Виктории Сверчковой. Однако я сжимаю губы и, подумав секунду, улыбаюсь — искренне и открыто.

Что ж…

Протягиваю свою ладонь, едва касаясь его таких горячих, обжигающих пальцев, в корне отличающихся от моих — вечно холодных. В этот момент я чувствую едва различимое покалывание на коже, а затем говорю, глядя в его глаза:

— Алиса. Алиса Лисцова.

Уголок его рта дёргается в подобие улыбке.

Мы пожимаем друг другу руки. Однако, когда следовало бы разжать пальцы, мы продолжаем держаться друг за друга, не отпуская.

В его глазах, казалось бы, сверкает бездна ночного, всепоглощающего неба, когда он стоит в паре сантиметров от меня и просто смотрит этим своим чарующим взглядом карих, дьявольских глаз.

В какой-то момент я начинаю чувствовать охватывающую меня неловкость. Поэтому в следующий момент я одергиваю руку, сглотнув.