— Наверное, будет сложно поверить в это, но у меня совесть есть.

— Да ладно? И она тебе не помешала наси… приставать ко мне?

— Эй, малышка, это ты меня домогалась, вообще-то! — возразил Артём.

— Чего?! — кажется, мои глаза стали размером с две блинные сковородки, которые норовили съездить Шеру по ехидной мордахе.

— Могу повторить, — чуть ли не стесняющимся голосом отозвался он, будто девица на выданье. Но следующая фраза прозвучала вкрадчиво: — Ты до меня грязно домогалась.

— Ты врёшь!

— Ты меня раскусила, сдаюсь, — он задрал руки вверх. — Я вру, — и, сделав паузу, добавил: — Не грязно.

— Да ты, вообще, всё придумал!

— И зачем мне это? — логично. И этот дурацкий спокойный уверенный тон. При… придушила бы.

— Я бы так никогда не сделала!

— В моём-то обществе? Я бы не был так уверен, малыш.

— Точно! Это всё твое гадкое дурное общество.

— Значит, ты больше не отрицаешь того, что покушалась на мою честь?

— Отрицаю!

— Ты та-а-ак противоречива, — протянул он, удобнее устраиваясь на розовом (спасибо, папочка любимый) ковре в середине комнаты в позе йога, подоткнув ноги. В своих руках он вертел единорога, подарок Олли, я вырвала игрушку и спрятала под подушку. Всю неделю только с ним и спала, делилась с единорожиком мыслями перед сном, и казалось, что держа его в руках, Шер сможет узнать мои тайны, хотя если начистоту, какие уж тайны у меня.

Радует факт, что Шер одет. Или не радует?.. Тьфу! Что за мысли? Он клевещет на меня. И кому? Мне самой!

— Прекрати переводить тему, — взмолилась я.

— Как хочешь, — неожиданно согласился Артём, сосредоточив взгляд на моём лице. Как-то не по себе стало. — Было… — он сощурил глаза и, влив в свой голос тонну страсти, продолжил: — жарко!

Я покраснела, но взяла себя в руки и попыталась отшутиться (то есть съязвить):

— Жарко? Ты что, шарился в моих вещах и нашёл спички? Спички детям не игрушка.

— Вечно ты весь кайф обломаешь и момент испортишь, — прискорбно сообщил Шерхан и засмотрелся на потолок, заинтересовавшись мохнатой розовой люстрой (из какого сескшопа папуля притащил эту хрень я постеснялась спросить). — И опять со своими детскими выраженьицами.

Возражать и говорить, что выражение ни капли не детское, а совсем даже взрослое и актуальное в наше время, я не стала. Тем более не стала объяснять, что это я так удачно завуалировала в нём предназначенное Артёмке оскорбление, что он дитё. Зато я внутренне собой возгордилась и возрадовалась, что хоть один из нас не обделён умом. И этот счастливчик явно не он.

— Хорошо, — я вновь решила вернуть разговор в прежнее русло. Для большей внушительности даже на ноги вскочила и стала прохаживаться перед Шером замотанная в одеяло на манер персонажей, стоящего на полке с книгами талмуда «Мифы и легенды Древней Эллады». — Продолжай. Что там дальше после… хм… «жарко»?

— Малышка, а ты прыткая. Сразу с места и в карьер, — задумчиво молвил он, увлечённо разглядывая дефилирующие перед его носом обнажённые щиколотки.

— Ты о чём? — в душу закрались подозрения, которые мой принц махом подтвердил:

— Без всяких прелюдий сразу приступила к… действиям…

— К-каким действиям? — сердце ускакало куда-то в пятки и стало там выбивать ритмы чечётки похлеще чикагских профи.

Шер оглядел меня, удовлетворился созданным эффектом и вернулся к созерцанию моих ступней. Фетишист чёртов. Вновь переведя голос в режим «Дамский угодник» с тональностью «Пылкий мачо», он продолжил удовлетворять моё любопытство:

— Ты была такой страстной!

Но он просто издевался. И сколько бы я не пыталась впоследствии вернуться к разговору и выпытать у него правду — не раскололся.

«Кажется, эта балбесинка уснула на подоконнике» — понял Шер, не дождавшись её ответа, и, улыбнувшись своим мыслям, встал с кровати, так приятно пахнущей его малышкой, чтобы переложить на кровать.

Взяв спящую девушку на руки, Шер оглядел тёмную комнату, освещаемую лишь кое-как долетающим до девятого этажа отблеском горящих жёлтым светом уличных фонарей да небольшими световыми вспышками за окном, неимоверно следующими после столкновений двух тучек, и поблагодарив свою наследственность за отличное зрение, позволяющее ориентироваться даже в темноте, потащил ношу к расстеленной кровати, которую уже успел прогреть своим горячим телом. Он отлично понимал, отчего был разгорячён, но рациональный ум отсекал всякие «левые» мысли, заставляя нести свою малышку на вытянутых руках, как особо опасный объект. Но девушке такое положение вещей абсолютно не понравилось, поэтому она скатилась ближе к его телу и обхватила шею руками, сладко повиснув.

Он прикусил нижнюю губу и отчётливо пожалел, что решил щегольнуть перед ней оголённым торсом. Но стоически выдержал соблазн и уложил её на кровать. Уже и сам хотел улечься на соседнюю койку, как примерный мальчик, но он вдруг вспомнил, что эта роль явно не из его репертуара, так что Артёма посетила мысль отомстить девушке за то, что она недавно прижималась к нему. Он решил, что таким образом малышка надругалась над его физиологическими потребностями и теперь её ждёт страшная кара. Ну, как сказать «кара», скорее дружеский подкол.