Шрифт:
Ушел, осторожно прикрыл дверь – и до ночного сна страждущая пребывала в покое. Последней, уже под вечер, заглянула Сиан. Посмотрела исподлобья. Сказала:
– Сегодня ты мельтешила даже больше, чем обычно.
И убежала раньше, чем Немайн успела рот открыть. А ночью ударили колокола – так, что мертвый вскочит и бросится на порог – в одной рубашке, зато с шашкой наголо. Просто так набат не бьют!Триада четвертая
1
– Эйра, назад! Вивиан, Кей, прикройте ее! Остальные – за мной!
Доля наследницы – если сида рискует, самой на рожон не лезть. Из–за рыцарских щитов смотреть, как гибнет республика… Стоп. А как же Рождественский бой? Тогда на кону было все. А теперь, значит, только многое! Есть для чего беречь сестру.
Кажется, только что Эйра была в постели – за окном ласковый, теплый без духоты вечер, речные тинные запахи, рутинная перекличка стражи. Мысли – свадьбу отгуляли, пора возвращаться в Кер–Сиди, к делам, среди которых интересных больше, чем скучных. Там хорошо, но привычно, оттого чуть скучно. И не хватает мамы. И Сиан, и других сестер, хотя как же от них устаешь!
Злой голос колокола, реакция тела опередила мысль – проснулась уже в штанах, сапогах и стеганой куртке. Поживешь у сиды в башне, приучишься одеваться по тревоге. Осталось затянуть пояс с оружием – и вперед! Хорошо, у «Головы грифона» есть охрана. Не придется выскакивать биться в рубахе и мече наголо, но торопиться нужно. Иногда не хватает шага, чтобы успеть спасти своего и убить врага.
Во дворе – голос, который не узнать нельзя, звон пожарных упряжек. Пожар не война, но бывает хуже войны! Здесь не Кер–Сиди, здесь в предместьях на крышах – солома. Если полыхнет…
Что именно горит, Эйра поняла, уже когда ее отвели в сторону. Рядом возник Эмилий.
– Святая и вечная пусть гасит пламя. У нас иная забота…
Проверить – нет ли злого умысла. Оторвать от неотложного дела, допросить – с оглядкой через плечо. Там – гул огня, крученый полог дыма прячет от звезд разверзшееся на земле пекло. В пекле место чертям – и чертей в избытке! И во главе – демон! Пламя и зола превратили белые одежды в наряд обитательницы ада, по лицу, наискось – черная полоса, видно, рукой пот смахнула, волосы – присыпанная пеплом лава, уши торчат, как рога.
Белого осталось – клыкастая ухмылка.– Ничего, наша берет! А ну, навались, ребята. Еще воды!
Ребята – вигилы славного города Кер–Мирддин. Этим что враг под стенами, что пожар в ночи, все едино. Насос готов угостить любого неприятеля, багры – развалить высокий костер, растащить и добить головни поодиночке. Тут и народ поможет – ведра идут по цепочке, вода плещет не в огонь – на все, что нужно защитить от летящих с дымом искр. На земле побеждают люди. На воде торжествует огонь.
От носа до кормы, от борта до борта, от волн до верхушек мачт пылает водоходная расшива. К небу взлетают искры – уже почти безопасные. Ее оттолкнули от причала, направили к другому берегу. Предместья в безопасности, убытки горожан – бессонная ночь да испуг.
Убытки Немайн… Считать ей, не пересчитать! Вот и плечи опустила. А ведь сам пожар – не худшая новость!
Искать и спрашивать не пришлось. Римлянин ждал сложностей… он их и дальше ищет, проверяет. Пусть. Эйре достаточно того, что в толстую чушку, за которую корабли причаливают, по самую рукоять вогнан нож. Особый, со значком на рукояти. Такой клинок готовят специально, месяцами носят на поясе – чтоб все знали – не подделан. Им не убивают врагов, не едят, не точат перья. Он только и годится, чтобы всадить его в дерево – по рукоять.
Оставить знак. «Это сделал я!» Тогда – клан не виноват и не платит виру. Кровной мести это не отменяет… но крови как раз и не пролилось! Поджог тоже карается смертью, но законом, а не обычаем. Зато преступника можно ловить – и нельзя прятать. Значит, нельзя терять ни мгновения, ни удара сердца! Кто именно – люди вспомнят. Сегодня – Эйлет. Приучилась такое замечать, еще в походе – вот и вгляделась чуть внимательней в усатую рожу, пьющую за здоровье молодых. Хорошо хоть не в зале – во дворе. Значит, не вождь клана, не филид, не вассальный принц… Хотелось за плечи схватить, вытрясти – но она назвала главное: цвета клетки! Имя назвали корабельщики. Сьярл ап Ислин ап Леу ап… неважно! Пришел не один, притащил бочки с жиром и – даже! – жидким греческий маслом… Сказал, сида купила. Сказал, надо на палубе закрепить. Поверили, и даже помогать поленились. Прошло совсем немного времени – и полыхнуло!– Фитиль, – сказал Эмилий, – чтобы загорелось не сразу. И еще что–то…
Помянул земляное масло, серу. Пришлось махнуть на него рукой – мол, узнать точный состав смеси, которой зажгли корабль интересно – но потом. Сейчас есть имя – и право.
Право, которое истекает, как вода из разбитого кувшина! Надо спешить, но Майни молчит. Смотрит в огонь, руки сцепила… Только жар шевелит красные лохмы. Значит, нужно подменить. Времени терять нельзя, а если сестра–ученица и ошибется – сида поправит! Эйра метнулась к дому. Скороговорка распоряжений – все слушаются. Даже мать. Даже короли! Долг хозяина, долг гостя… Деваться им некуда! И вот старик Пенда целует жену, что смотрит на мужа обеспокоенно и восторженно. Он ей что–то говорит… Некогда подслушивать, что! Наверняка успокаивает: «Это же не настоящий поход и даже не набег… Так, развлечение для гостей!» У многих камбрийцев лица вытянуты, но коней седлают. Иные, как Артуис Гвентский или Клидог Кередигионский, ворчат. Что? Неважно, раз в броне и седлают коней. Но до ушей доносится…