Шрифт:
Тристан, например, ожидал увидеть на голове Немайн чего‑нибудь с крылышками или рогами – как у норманнского вождя или древних героев. На худой конец, примирился бы с римским продольным гребнем или валлийским плюмажем из крашеного в красный цвет конского волоса. И очень разочаровался, увидев на Немайн обыкновенный рыцарский шлем. Тот же, что на испытаниях. Типовой. И даже купленный в оружейной лавке, а не заказанный у Лорна. Полоски железа накрест, оголовье, сверху кожа. И это все?
– Хоть бы личину сделала, – заметил он, – и красиво, и защита. Большая, чем нащечники.
– Заведу парадный шлем – сделаю с личиной, – согласилась Немайн, – а для боя, чем неприметнее, тем лучше. Воины не будут путать простую ополченку с командирами.
На словах "простая ополченка" Тристан громко и возмущенно фыркнул. Боевая колесница, два дружинника‑варвара. Вполне достойно для благородной воительницы. Даже для младшей дочери хозяина заезжего дома – хотя такие‑то в походы обычно и не ходят. Их дело – трактир оборонять. Обычный же рыцарь довольствуется учеником‑оруженосцем или парой легких всадников, наполовину слуг, наполовину товарищей. И пусть норманны – всадники номинальные, драться будут пеше, но уж легкими‑то их не назовешь.
– Почему ты не хочешь взять меня в поход? Братья становились оруженосцами в четырнадцать лет – и тогда были меньше и слабее рыцарей настолько же, насколько я мельче и слабее тебя.
Вот и обучай таких вычислению пропорций.– Моим оруженосцем может быть только девочка.
– Почему это?
– Ну подумай… Могу даже притчу в стихах рассказать. – Клирик мысленно извинился перед Киплингом.
Я отошла сделать это не там же, где вся солдатня. И лучник саксонский меня на тот свет отправил. Я думаю, вы не правы, высмеивая меня. Погибшую, не нарушив приличия правил. Тристан засмеялся. Немайн улыбнулась в ответ.– Ты хочешь сказать, она тебя в это время щитом прикрывать будет?
– А я ее. От стрел, пуль и нескромных взглядов. А заодно спать в одной палатке, трястись весь день бок о бок…
– Но норманнов ты берешь.
– Они воины. Хорошие воины. А тебе нужно еще многому учиться. Не волнуйся. На твой век битв хватит. Успеют надоесть.
– Братьям не надоели.
– А ты у кого постарше спроси. У Лорна. У Дэффида. У сэра Эдгара даже.
– И особенно у сэра Олдингара!
Да, этому лубок еще не скоро снимут. Нога не рука, срастается дольше.– Особенно… Я тоже, видишь, не избежала. Ну свидимся.
Хоть с мальчишкой можно без обнимок! Сестры чуть не задушили. Ну приятно. Но захотелось остаться. И спать. А почему нет? Колесница идет медленно, римская дорога ровная, а рессоры перетягивать еще не скоро… Немайн поерзала‑поерзала, да и засопела. Тихонько и очень заразительно…
Клирик хорошо знал эту ложу. Почему не партер? Уходить не так удобно. И потому, что партер дороговато выкупать целиком.
Против обыкновения, Клирик был один. Хотя как раз переживал высший миг романа с очаровательной блондинкой, ради которой собирался вновь окунуться в подзабытый со студенческих времен мир сетевых ролевых игр. Но иногда мужчине требуется рядом не заботливый щебет женской ласки и даже не молчаливая надежность друга, а всего‑навсего – пустые кресла по всей ложе и предвкушение знакомого чуда.
Знакомого, да. Клирик слушал эту оперу не в первый раз, и не в десятый. В пятидесятый было б вернее, а если добавить записи, которые ему присылали знакомые изо всех уголков земного шара, выходило, что и в тысячный. Впрочем, вся опера, знакомая наизусть, волновала его слабо. Он ждал любимых арий как откровения.
Увы, иногда самые невинные капризы, причем оплаченные едва ли не месяцем любимого, восхитительного, но все‑таки утомительного и нервного труда, оказываются испорчены грубостью окружающего мира. На секунду Клирик остро пожалел, что не отдал еще двух недель за присутствие у дверей ложи хорошо проплаченного охранника. А лучше нескольких. Потому что через одного эта харя могла и пройти… Затем сообразил, что на разговор у него не менее десяти минут, и успокоился. Пока пели неинтересное.
– Я, кажется, просил и предупреждал, чтобы меня не беспокоили. И именно поэтому снял ложу, – бросил, не повернув головы. – Потому предупреждаю: у вас минута. В чем дело?
Слушал ровно минуту. Не потому, что обладал точным чувством времени. Просто давно определял по музыке хронометраж спектакля. Тогда – в реальности – Клирик позволил себя уговорить, и самолет потащил его в Канберру. Спасать Тасманийский туннель. Но во сне…
– Я вас предупреждал. Предупреждал, что этот день у меня занят, – сообщил он наконец. – Упущенную выгоду, если желаете, отнесите на мой опцион.
Вошедший позеленел. Лицо приняло цвет пиджака. Что ж, приличные люди в зеленых пиджаках – тем более в клетку – в оперу не ходят. И это – замгенерального… Увы, поветрие пятницы как дня неофициальной одежды, захлестнуло даже самые высокие скалы. То, что было задумано как облегчение дресс‑кода, привело к формированию дополнительного делового костюма – пятничного. Соблюдение корпоративного правила пытались навязать и Клирику. Тот, разумеется, явился в спецовке, нарочито перепачканной мелом. Причем сначала хотел вымазаться в масле, но вовремя вспомнил, что для многих сотрудников стоимость пятничного костюма ощутима.