— Значит, у него есть семья? — вернулась я к теме Павла.

— Алла, твои мысли, как в песне Газманова: «Мои мысли — мои скакуны»! Конечно у него есть семья, — всплеснула руками начальница и выпрямилась.

— Но в больнице сказали, что за все время ему никто не звонил.

— А вот это уже более чем странно… — Она посмотрела на меня, будто я знаю ответ на свой же вопрос.

— Надо связаться с его родными и сообщить им, что Павел находится в клинике. — Упорно подталкивая шефа к разумным действиям, я про себя ругалась как сапожник.

— Даже не обсуждается. Займись этим, раз уж ты больше всех знаешь о нем на данный момент. — Ольга Сергеевна встала и обошла стол.

— Я не могу! Я вообще не знаю о нем ничего! — Мне стало страшно от мысли, что придется общаться с… его родными.

— Что за детский сад, Алла! Ты знаешь, где он и что с ним. Возможно, это больше расположит его отца к нашей компании. — Меркантильность шефа зашкаливала.

— Ольга Сергеевна, я финансист и не могу заниматься такими поручениями. Я все расскажу, и Вы сможете пообщаться с такой шишкой, как отец этого Павла. — Я прекрасно знала обороты и масштаб компании «Си Джи Глобал», и у меня даже в мозгу закоротило от перспективы вести беседу с владельцем. Компания обслуживала все нефтяные месторождения Западной Сибири, а также занималась разработкой и поставкой нефтяникам самого передового оборудования. Это равносильно предложению пообщаться с президентом страны!

— Алла, мы не будем это обсуждать. Просто сделай, что я говорю. Иди.

Стало совершенно очевидно, что шефа начинают раздражать отговорки, и я пошла думать, как выполнить новое свалившееся мне на голову поручение. Если скажу, что не хотела участвовать в жизни Павла, то совру. Но была еще причина помимо статусности его отца, по которой мне не хотелось выполнять задание. Фирма Коноваровых находилась в Новосибирске, а значит, его заберут туда, и мы вряд ли еще увидимся.

Отыскать в интернете всю информацию по компании «Си Джи Глобал» не составило труда. Сеть пестрела фотографиями семьи Павла и его самого. Как мне раньше не попалось на глаза его лицо? Да, я не любитель смотреть хроники бизнеса, но все же… Его отец начинал простым бурильщиком и поднялся своим трудом до невероятных вершин. Вероятно, его взлет произошел в нужное время, потому что сегодня вот так пробиться было невозможно. Может быть, я не права, но это мое личное мнение. Владимир Петрович Коноваров был мужчиной шестидесяти трех лет, с волевыми чертами лица и стопроцентной седой. Мать на всех фото выглядела приятной женщиной лет шестидесяти, светловолосой, с выразительными глазами и приятной улыбкой. Павел был единственным ребенком в семье. Как писали в СМИ, он был жестким, но не лишенным чувства юмора. В бизнесе зарекомендовал себя как целеустремленный, бескомпромиссный профессионал, а в личной жизни — как убежденный холостяк, часто меняющий своих пассий, хотя в последнее время наметились сдвиги. На фото полугодовалого периода Павел почти везде был запечатлен с великолепной моделью Анжелой Фахразеевой.

Я любовалась каждым снимком Павла. Это был он и… не он. Все дело в глазах. На фото они были обычные, зеленовато-карие, а я помнила их другими. Но неважно, какой цвет у его глаз, главное, что он реален и я могу хоть что-то для него сделать, пусть и в ущерб себе.

— Добрый день. Приемная президента компании «СиДжи Глобал». Секретарь Вероника. Слушаю Вас.

— Меня зовут Алла Громова. Компания «Аверс», Москва. Мне необходимо поговорить с Коноваровым Владимиром Петровичем, — я говорила, а у самой поджилки тряслись.

— Владимир Петрович сейчас занят. Оставьте свой номер телефона и сообщите цель звонка, — вежливо предложила сотрудница компании.

— Я хочу поговорить о его сыне Павле, — добавила я, продиктовав свой номер.

— Спасибо, с Вами свяжутся в ближайшее время.

Не успела я положить в сумку мобильный, как раздался звонок. Номер был мне незнаком, да и код оператора связи явно давал понять, что звонок неместный. Я глубоко вдохнула и ответила.

— Я Владимир Петрович Коноваров, — голос мужчины на том конце звучал встревоженно. — Что Вы знаете о моем сыне?

— Павел сейчас находится в Москве, в Первой Городской больнице, — уверенно и как можно спокойнее сказала я.

— Как в Москве?! Почему он в больнице?!

— Простите, я не знаю ответов на эти вопросы. Две недели назад его доставили туда без сознания. Врачи говорят, что никаких заболеваний или патологий нет, причина его состояния им непонятна. — Хотелось спросить, почему он сам не позвонил своему сыну, но я промолчала. Лезть в чужую семью непозволительно.

— Я понял. Спасибо. Алла, у меня к Вам просьба: поговорите с врачами, чтобы завтра подготовили моего сына к транспортировке в Новосибирск. Передайте мой личный телефон, который у Вас высветился, врачу. Пусть свяжутся со мной сегодня обязательно.

— Конечно. Не волнуйтесь, я все сделаю. Хотя не уверена, что меня послушают. — «И не пошлют подальше», — хотелось добавить.

— Постарайтесь.

Я медленно присела на стул, прокручивая в голове разговор с Владимиром Петровичем. Мысли перепутались, а чувства смешались: радость, что могу чем-то помочь Павлу, и грусть, что завтра его увезут.

Я справилась с волнением, запретив себе думать о плохом, схватила сумку и побежала к метро. Надо выполнить поручение, которое считала самым важным, потому что оно касалось теперь безмерно дорогого мне человека.

Быстро добравшись до нужного отделения, я кое-как нашла лечащего врача, практически вытащив того с обхода.

— Вы помните меня? Я Алла. Мы с Вами общались по поводу Павла Коноварова из тридцать первой палаты.

— А, Хел! Пришли навестить коллегу? — Доктор посмотрел на часы и нахмурился. Явно торопился.

— Не только. Я к вам сегодня с хорошей новостью. Родители Павла готовы завтра перевезти его в Новосибирск. Они там живут. Его отец, Владимир Петрович, попросил, чтобы Вы ему позвонили. Это очень важно. — Спешно выдавая информацию, я протянула листок с номером сотового.