Леся и её папа нервно хихикнули. Возникла неловкая пауза, которую поспешили заполнить собою Таня и Костян:

— Мы не будем кушать макалошки для бомжей с болодой!

— Правильно говорить «есть», а не «кушать», — на автомате поправила их Нина Павловна. — Конечно, вы не будете это есть.

— Да, я тоже не советую малышам это убогое питание, — согласился с нею Артёмка. — Жаль, дома нет здоровой пищи…

Он вздохнул и опёрся рукой о стойку кухни. Детки, как два заправских клоуна, повторили его жест.

Создавалось впечатление, что Шеридан желает ото всех нас избавиться, но не говорит об этом прямо, а изыскивает сложные извилистые пути. Типа, сами докумекаете, а я уже намекнул.

Вскоре его неприкрытое желание осуществились — все капитулировали, а меня Шер не отпустил. Просто схватил за руку и не отпустил. Яснее всех слов в мире и чётче любых знаков. Он просто прочёл те мои мысли и крепко меня держал.

Двери за моим беспокойным родственником и семьёй моей подруги, которая без компромисса собрала все свои вещи, оставив за собой разгромленную квартиру, уже были наглухо закрыты. Вместе мы наладили лишь санузел, остальное оставалось возложенным на брутальные плечи Шера, как нового жителя этой квартиры. Я, конечно, тоже собственник, но жить здесь не собиралась. Хотя мысль довольно интригующая. И слишком чревата последствиями для слишком воспитанной меня. Так что нет! Ни за какие пирожки на свете.

Честно сказать, я была удивлена своим мыслям и суждениям.

С одной стороны, я была дико счастлива, что человек, который снится мне ночами и видится при обмороках, проявляет ко мне чувства симпатии, и даже чего-то большего. То есть в его глазах плещет море обожания и ласки, что им самим, скорее всего, воспринимается как любовь в чистом виде, либо же, что более вероятно и что я считаю правдой, увлечением. Возможно, глубоким. Сильным, я понимаю. Но всё же не верится мне, что его чувства можно сравнить с моими. Откуда во мне появилась эта кошмарная и угнетающая мысль, я не знаю. Но меня словно осенило.

Зачем он цепляется за меня? Чего хочет? Суждено ли мне получить ответы на эти вопросы, если я задам их вслух? Мысленно он и подавно мои вопросы не услышит. Уж чем-чем, а телепатией, я не владела, и ни одну свою мысль передать ему ещё не смогла. Кроме той, чтобы он меня за руку взял. И что с того? Взял он мою руку в свою и держит, а я, как скульптура кикиморе болотной, стою и размышляю. А между тем он тоже о чём-то напряжённо думает. Я бы даже могла угадать его мысли, наверно. «На хрен я её удержал?..» Или: «Прости меня…» Ха! Уж точно не последнее. А вот смешок мой раздался вслух.

— Отчего тебе смешно? — тут же спросил Артём.

Сейчас я скажу. Мне только силу воли в кулак собрать. Ещё совсем недавно я это сделала, тогда, у него дома. Высказала многое, что наболело. Я не игрушка для него. Так что…

— Артём, — я прочистила горло и высвободила свою руку из его.

Взгляд парня стал ещё недоумённее. Прекрасная игра или этот аватар ребёнка, у которого отобрали конфету, является настоящим?

Нет-нет! Это игра. Не может быть иначе.

Либо он просто запутался в своих чувствах. Умом любить меня не хочет, а из сердца выкинуть не может, не получается. Но как бы то ни было, он противится своим чувствам. И не всегда у него это получается.

Кто я для него?

Что он мне в тот раз сказал, тогда, во время нашей ссоры? Что мы вместе лишь для мэра, чтобы он нас потом без вопросов развёл. Артём хочет развода. И я хочу. Да, хочу! И не важно, что я сама себя пытаюсь в этом убедить.

— Лен? — заинтригованный моим адски-длинным молчанием, он тронул меня за плечо.

Проверяет, жива я или превратилась в закрытую на зиму миниатюру фонтана «Возмущение». А я слишком много думаю. Но главное, я знаю, что хочу сказать.

— Артём. Ты не находишь наши отношения несколько натянутыми?

Вообще-то, я хотела сказать кое-что другое. Но раз пошёл экспромт, пусть.

— Не нахожу? — он повёл бровью.

Я кивнула:

— Ну да.

— Нашёл, бл… блин. Вот только что взял и нашёл.

— Не пыли. В смысле, не будь вспыльчивым. Я хочу поговорить.

Как будто я приняла лошадиную дозу валерьянки. А сердце, между прочим, колотится как бешеное.

— Давай поговорим, — согласился он, усаживаясь на диван.

Это хорошо, что между нами дистанция. Так не будет вероятности того, что всё полетит к чертям, превращаясь в прах от того, что я могу перестать себя контролировать.

Так лучше, не будет соблазна прикоснуться к нему. Будто от прикосновения станет легче? Да ничего подобного! Мне будет хорошо сегодня. Может минут пять, может весь вечер. Может чуть дольше. А потом Шер вновь «вспомнит», что мы не пара. Как это и бывает каждый раз. А кто обламывается в результате скачков его настроений? Я. А я не железная.

— Послушай, что для тебя идеальные отношения?

Он пожал плечами:

— А такие бывают? Многие стремятся к идеалу, но достигают лишь… — он покачал головой. — Не думаю, что кто-то достигает.