Максим благодаря неудачно подавляемому гоготу, заметил их и тут же скооперировался, перестав гордо выпячивать грудь, послал на задание сыночка:

— Стас, возьми у меня заднем кармане джинсов бумажник и сходи в аптеку за спиртом.

— В нашем районе в радиусе километра аптек нет, — обрадовала его Сонька.

— Значит в магазин за водкой, — отрезал строгий, он иногда умеет таким быть, папа.

Дети перечить перестали, и папа почувствовал вину от собственной строгости.

Затем добрые полчаса братишка искал бумажник, потому что не знал где лежат джинсы Макса. Что уж там — сам Макс не ведал этого. В итоге они нашлись на спинке стула под ворохом одежды.

Пока он бегал в магазин, я заметила, что пропал Сеня. У меня к нему были личные вопросы по поводу того, что он сбежал от меня в клубе, так что оставив мирно болтающих взрослых в зале, пошла искать мелкого. Его комната была закрыта, что неудивительно, а я решила проверить свою. И, наверное, я после этого момента буду каждую дверь открывать с опаской. Иначе у меня вся голова преждевременно обретёт оттенок «пепельный блондин».

Я искала Сеню, а стоило задуматься о том, куда подевались два истерящих доселе ребёнка. Никто ведь не ожидает подлянки от милых пятилетних карапузов? Но я скажу, что должен, нет, просто обязан ожидать! И не прогадает. Дети — это изгнанники ада. Не иначе как сам дьявол посылает их на землю, чтобы они сеяли здесь смуту.

Эти два обормота, насмотревшись «Один дома», решили поймать страшное чудище. То есть меня. Они устроили мне облаву: рассыпали по полу круглые шоколадные шарики, а на дверь водрузили ведро с мукой. Муку они нашли на кухне, думаю, в этом им помог Сеньчик, который, сидя на моей кровати и улыбаясь до ушей, держал камеру так, что я находилась в фокусе в течение всего своего фееричного полёта в комнату. С ведром на голове я влетела, распласталась на полу, а сверху на меня закинули сеть и вопили:

— Мы поймали Шлека! Мы поймали Шлека!

На шум, грохот и мои стенания раненной выпи прибежали остальные домочадцы.

Злую и грязную меня, причитая, достали из сети (где дети эту сеть взяли вообще? Может, ограбили дядин балкон?), отмыли, привели в божеский вид, в общем, обращались как с маленьким ребёнком.

Обиженных судьбой (в лице меня и прочих) детей наказали и закрыли в туалете. О, глупые! Да эти дети крокодила из канализации достанут, как минимум. Их надо в бочку сажать и запечатать, чтобы ни с кем и ни с чем не контактировали, и тогда вероятность избежать угрозы существует. Маленькая, но существует.

Макс наградил своего младшенького ведром и шваброй, наказав «всё вылизать». Камеру его он отобрал и обещал вернуть только после того, как лицезреет результат. Сеня разобиделся, но на конфликт не пошёл.

Если бы не вернулся Стас с печальными известиями, я бы, наверное, простила мир и передумала биться об стену, но он расстроил меня ещё сильнее:

— Вообще-то, мне ничего продали. Сказали, что я слишком молод, чтобы так мелочно пробухивать свою жизнь.

— Точно, у нас же спиртное с двадцати одного года продают, — стукнул себя по лбу Максим.

— Так что, разбирайтесь сами. Адиос!

Он гордо развернулся и скрылся в направлении своей комнаты, где трусливо прятался мой двойняшка. Егор вообще по-умному поступил: так и не вышел из комнаты, пока наш цыганский табор не покинул территорию. Хотя, думается мне, он просто спал. Нацепил, наверное, наушники ещё ночью, когда папа посягал на его сон, так и спит в них.

А водку всё же принёс сам Максимилиан, так и не обнаружив ни в одной паре глаз желания сбегать за «лекарством». Но он и сам делал это в течение часа. Получилось так, что кассирша оказалась очередной его рьяной фанаткой и оперативно собрала своих соратниц из покупательниц, так что они оккупировали его и требовали автографов. Вот надо же было ему напороться на фанов в такой ответственный момент!

Но к счастью, ему удалось вырваться из их цепких объятий, не в первой.

Тётя Нина старательно вычищала моё лицо от зелёнки. Очень старательно. Я думала, что она мне там дырку протрёт размером с лицо, но обошлось. Хотя я чуть не умерла от непередаваемых ароматов, глаза и нос нещадно щипало, но, несмотря на моё непоколебимое терпение, бриллиантовый зелёный его не оценил, оказавшись въедливым. Это каждый знает, кто в своё беззаботное детство переболел ветрянкой. Зелёный раствор не стёрся до конца. Моё лицо приобрело эдакий, как бы культурно выразиться, благородный цвет плесени на тухлом дорогом сыре.

— Завтра-послезавтра сойдёт, — пообещала мне тётя Нина.

Мне понадобилось время, чтобы «привыкнуть» к своему новому имиджу. Поэтому я посидела немного в комнате перед зеркалом. Порывшись в шкафу, я нашла Сонин платок красного цвета, такие в моде у рэперов, и повязала себе на пол лица. Надела солнцезащитные очки, которые скрыли вторую половину лица, натянула красную бейсболку и в целом, скрипя зубами, была довольна.

Сестрёнка посмотрела на меня сочувственно, а по моему телу от её тёплого взгляда прошла волна благодарности.