В голове вспыхивает чье-то послание, кажется, Арта. Рейвен нашла его первой, потому что перед тем, как наваждение растворяется, я вижу ее лицо. Минус один игрок.

Где-то разбито окно. Веет холодом. Я засовываю ладони под мышки, прячась от потоков сквозняка, обнимающего за плечи, и прислушиваюсь к тишине, прикрыв глаза. Рейвен говорила, что меня не слышно, а значит, буду вести себя тихо — смогу оставаться незамеченной. Хотя кто знает, вдруг мое Эхо самовольно гуляет между этажами? Стоит только подумать, как остальные веселятся, глядя, как я сижу, словно паук в пыльном углу, чувствую себя полной идиоткой и на всякий случай сильнее зажмуриваюсь.

Из коридора доносятся легкие шаги. На полу, собранном из тонких досок, медленно появляется тень, и я узнаю в ней Ника. Вокруг темно, сейчас он ориентируется исключительно на слух и внутреннее чутье, но в комнату, которую я предусмотрительно оставила для него открытой, не идет.

— Ви? — зовет он, надеясь, что мое Эхо себя выдаст. Я замираю, стараясь дышать медленно. Это игра, но пульс в голове стучит так, словно меня на самом деле преследуют.

Спустя пару секунд Ник разворачивается и скрывается в общей спальне. Совершенно безумная идея приходит в голову.

Я ощупываю лестницу. Она выглядит не такой уж хлипкой, а ступени достаточно крепкими, чтобы выдержать мой вес. Вот только надо Ника отвлечь.

Поднявшись на цыпочки, осторожно переношу вес тела на носки ботинок и выглядываю в коридор. Делаю несколько осторожных шагов. Главное — не касаться скрипящих досок. Хорошо, что в этом крыле я знаю их наизусть. Подбираю с пола обломок штукатурки, замахиваюсь и бросаю.

Цементный ком с шумом катится вниз, рассыпаясь от каждого удара, а я несусь обратно. Не дыша влетаю на уходящую по диагонали вверх узкую лестницу и замираю в темноте, ощущая во рту горьковатый запах пыли и древесины. Даже звук собственного сердца сейчас кажется слишком громким.

В коридоре мусор хрустит под ботинками Ника, но звук становится все тише. Кажется, он уходит.

Солнечный свет не проникает внутрь пути на крышу, но глаза успели привыкнуть, так что я вижу достаточно, чтобы не споткнуться и не переломать ноги.

Маленькими отрезками я поднимаюсь наверх. Каждые три ступеньки останавливаюсь и прислушиваюсь. К звукам, к шагам, к мыслям. Чувствую, как кто-то нашептывает в мою голову. Незаметно. Едва слышно. Ощущение похоже на пролетающую мимо газовую вуаль. Стоит отвлечься на секунду, и она исчезнет.

Я протягиваю невидимую руку, чтобы ее поймать, широко распахиваю глаза и вижу, как Ник спускается вниз. Я точно знаю, это он. Узнаю узкую ладонь на перилах, черные джинсы с подворотом и сбитые носы ботинок. Перед его взором — моим взором — мелькают высокие ворота зрительного зала, бельэтаж и ряды кресел в красной бархатной обивке. Последнее, что я успеваю ухватить, до того, как образ сыпется, — край оркестровой ямы.

Значит, не так уж и безнадежна — торжествую я, что уловка сработала, и позволяю себе немного расслабиться.

На чердаке нет ничего, кроме мусора, сломанного стола и разбитого зеркала у стены, осколки которого валяются рядом. Чувствуя себя призраком этого здания, я поднимаю с пола крупный фрагмент и осторожно ставлю на место. Десяток ржавых отражений смотрят на меня сквозь паутину трещин. «Разбитая, как это зеркало. Как это место. Как моя жизнь», — думаю я.

Вдруг из опутавшей всё темноты отделяется тень, и до того, как я успеваю отреагировать, чья-то рука перехватывает под грудь, сокращая до вдоха расстояние между нами. Прижимая к себе и обездвиживая. Нет, не может этого быть!

— Ты проиграла, — насмешливо шепчет Ник на ухо, касаясь его кончиком носа. Окатывает теплом тела, пуская по шее мурашки, и говорит значительно тише: — Но попытка была неплоха.

Он такой горячий, что в холодной комнате кажется: замешкаешься на секунду и получишь ожог. Но сейчас в теплом плену я впервые за долгое время чувствую себя в безопасности.

Ник опускает руку, но не отстраняется, как будто говорит: «Ты свободна, иди, если хочешь». И я, наверное, хочу. Наверное, стоит уже отодвинуться, но застываю еще на секунду — погреться.

Всё длится от силы мгновение, но за это время внутри успевает смениться десяток эмоций. От испуганного удивления до внезапного осознания: мы здесь одни. И некому помешать. И все так запутано, что я уже сама не знаю, чего боюсь больше…

Я отступаю на шаг и, чтобы убить неуютное молчание, тихо спрашиваю: — Как тебе удалось? Я же только что, минуту назад, видела тебя внизу.

Ник довольно усмехается. — Фантом, — отвечает он. Его синие глаза поблескивают в полутьме. — Я захотел, чтобы ты в это поверила. И вуаля. — Он щелкает пальцами в воздухе. — Забавная штука, правда? Я еще не сообразил, можно ли ей найти какое-то более полезное применение, но Рей говорит, у меня уже неплохо получается.