Следующая жертва тоже была блондинкой.

Ричард ругался на Ганца, Миранда переживала и обещала не отходить от телохранителей, Джее мрачнел, не получая никаких известий, а время шло.

>!< *

— Волк.

Лиля побелела, как мел.

Страх?

А кто бы не испугался?

Волк явно был бешеным. И глаза, и оскаленная пасть, и текущая по клыкам пена...

Один укус — и конец.

А еще слюна может попасть на слизистую — и этого тоже хватит.

Зверь пока еще стоял, но долго ли ему кинуться?

Считание секунды.

— Лили, лезь на дерево, — резко бросил Энтони.

Ага, лезь!

Нет здесь такого дерева, чтобы ее выдержало. А бежать — тоже не дело... этот волк явно сбесился и ушел из стаи, они так делают.

Лиля отбросила в сторону все, кроме рогатины и перехватила ее поудобнее, оперла на землю.

Если кинется, попробовать принять его на рогатину, чтобы не дотянулся...

Получится?

Надо пробовать.

— Сабля, — прошипела она, радуясь, что Алекс прихватил хоть какое оружие, а барон тащил его с собой. Повезло... много бы они ножиком тут навоевали?-я...

И тут волк прыгнул.

С места, быстро, целясь в голову и горло, как они обычно и нападают.

Рефлексы сработали быстрее мозга. Лиля крутанулась так, чтобы рогатину подставить под зверя в прыжке. Одно движение, слитное и четкое, словно на учениях.

Она никогда волка не удержит, но затормозить его рогатиной реально, лишь бы Тони не подвел...

От силы удара Лиля отлетела назад и упада на попу. Но волк налетел на рогатину и затормозил. И Энтони успел один раз взмахнуть саблей.

Увы, по шее он не попал, попал примерно посередине волка, перерубил ему позвоночник, по поляне разнесся даже не вой — крик....

Лиля зажала руками уши — и только и могла, что смотреть, как барон ожесточенно кромсает волка мечом, с каждым ударом выталкивая из себя матросскую брань.

Это продолжалось минут пять.

А потом барон обнаружил, что волк таки сдох.

Огляделся...

— Лилиан?

Лиля выставила вперед руки — и совершенно по- женски свалилась в обморок.

>!<

Очнулась ее сиятельство от холодной воды, которой ей брызгали в нос.

– Фуууу!

— Лиля, все в порядке?

Барон был обнажен до пояса и сейчас они находились около пройденного полтора часа назад болотца...

Удачно им болотина попалась. Энтони и сам отмылся как следует, и Лилю водой полил... о том, кто живет в этой воде, Лиля сейчас даже и не думала.Кишечная палочка?

Да хоть холерный вибрион! Все съедим, все переварим!

Женщина вспомнила про волка и ее затрясло.

Смерть прошла мимо.

Смерть, стекающая пеной с клыков... или?

— Тони, вы целы?

– Д-да...

Бесполезно. Лилиан подбросило на месте, и барон был атакован настоящей фурией, которая осматривала его руки и лицо, ощупывала и едва не облизывала каждую царапину.

Кажется, все обошлось...

— Вы боитесь, что я заразился? — догадался Энтони.
– ДА!!!

Лиля действительно этого боялась. Но вроде бы как — все нормально?

Открытых царапин на руках и лице не было, одежда порвана, но контакт с кожей отсутствует, так, вспоминаем про бешенство.

Слюна животного должна попасть в открытую рану или на слизистую.

Тони рубил его посередине, вот она была в группе риска, но от толчка отлетела назад и упала... ребенок?!

Лиля прислушалась к себе и тут же успокоилась.

Уж что-что, а кровотечение она бы точно не пропустила, и боли, и спазмы...

А кровь?

Да, на одежде у Энтони была кровь, но не так, чтобы много. И он ее стирал в болоте, утопив и оставив так...

Лиля вздохнула.

Ладно, вспомним перестроечные времена, потрем одежду песком, а еще лучше — засыплем этим песком и потопчем ногами, чтобы отстиралась получше.

— Живой...Тони посмотрел в зеленые глаза, которые находились совсем рядом с его глазами... и мысленно плюнул на все.

Адреналин гулял в крови, и он поступил так, как диктовали ему инстинкты.

Поймал Лилиан за подбородок и властно прижался губами к губам.

Лиля на миг замерла, а потом подалась вперед — и ответила на поцелуй.

*

Двоих людей бросило друг к другу, как прошедших под смертью, как переживших ужас, которому нет названия...

Глаза в глаза, губы к губам, кожа к коже, Лиля царапалась и кусалась, кричала, позабыв обо всем, так, что с деревьев птицы поднимались. Она приникала к мужчине и отстранялась, чтобы прижаться еще сильнее, зеленые глаза горели ведьмовским огнем, и не было в их страсти ничего осознанного. Энтони прижимал ее к себе так, словно пытался впечатать в свое тело, поставить тавро, оставлял синяки на коже, но кому до этого было дело?