— Ага, мы жнаем это мешто, или которое было, и хотим ужнать шнова, — подтвердил Безуба.

Король Ярин устремил на него суровый взгляд.

— То есть ешли ты наш примешь, — продолжал Безуба, кивая, отчего язык, свисавший изо рта, нелепо болтался. — И не волнуйщя, король, мы швое мешто жнаем. Шделай милошть, добрый гошподин.

— А если я не сделаю милошть… то есть милость?

Безуба снова одарил короля кошмарной улыбкой и оглянулся на своих ребят; два дворфа вышли вперед, неся небольшой сундучок. Они поставили его на пол перед Безубой, несколько раз склонились перед королем и поспешили убраться.

— Мы пришли не как прощители, король, — объяснил Безуба. — Но как добрые подданные. — Он низко поклонился, открыл замок, откинул крышку сундучка и выпрямился.

В сундуке сверкало золото и драгоценные камни; королева Консеттина ахнула и поднесла руку ко рту. Тем придворным, которые не могли со своего места заглянуть в сундук, нужно было лишь посмотреть в глаза королевы, чтобы увидеть в них блеск сокровищ.

— Мы швое мешто жнаем, добрый гошподин король, — повторил Безуба. — И мы надеемщя, что ты дашь нам мешто в твоем королештве Дамара.

Король Ярин попытался сохранить спокойствие, но Айвен видел, что вонючие маленькие существа из «клана Крупнее» уже купили его. Ярин сделал знак двум стражникам забрать сундук и унести его.

— Я думаю, там, где вы это взяли, есть еще? — уточнил король.

— Конечно. Хороший рудник.

— Тогда я с нетерпением жду вашего следующего визита, мои добрые подданные из клана… Крупнее?

— Ага, крупнее, чем ты думаешь! — хохотнул Безуба. Он поклонился и попятился к дверям. Когда он добрался до своих товарищей, те тоже начали кланяться и пятиться и так пятились до тех пор, пока не выбрались из дворца.

Король Ярин посмотрел на Айвена, словно в поисках объяснений, но желтобородый дворф лишь пожал плечами и покачал головой.

Айвен поболтал ложкой в миске с похлебкой, пытаясь определить, какие овощи и коренья плавают в густом зеленом бульоне.

— Странное какое–то, — пробормотал он, как делал это почти каждый вечер. Он поднес полную ложку варева ко рту и с хлюпаньем проглотил. — Ба, странное какое–то, — повторил он.

— Хи–хи–хи, — ответил однорукий дворф с зеленой бородой, хлопотавший в тесной кухоньке.

Этот разговор превратился в ритуал в доме братьев Валуноплечих, приземистом каменном здании на южной окраине Хелгабала. В доме не было окон, и в этот поздний час здесь царил сумрак — Айвену это нравилось. Дом напоминал ему о королевствах дворфов, которые в молодости он называл родиной. Однако задняя стена у дома отсутствовала. Его брат Пайкел выломал камни, чтобы соорудить ограду. Между домом и оградой располагался сад.

И что это был за сад! Толстые, покрытые листьями лианы ползли по каменным стенам; фрукты, овощи, орехи и бобы, которые не встречались нигде больше в этой части света, свешивались с лиан и источали аппетитные ароматы. Сад был наполовину творением прирожденного садовода, а наполовину произведением магии друидов — с уклоном в сторону магии. Поэтому каждый вечер Айвену предлагалось новое угощение из бобов, орехов, фруктов, овощей, кореньев и других растений, которые Пайкелу приходило в голову создать именно в этот день.

Еда производила странное впечатление, как часто жаловался дворф, но, несмотря на свое ворчание, Айвен не мог отрицать: на вкус она восхитительна!

— Нелепая кучка бродяг, — заметил Айвен, возвращаясь к теме беседы. — Грязнее какого–нибудь «потрошителя», большинство без зубов, ни у кого ни кольчуги, ни меча, ни украшения — и это вот в таком виде они заявились ко двору короля!

— Хм–м–м… — ответил Пайкел, который не отличался склонностью к беседам.

— И к тому же клан Крупнее, — фыркнул Айвен. — Клан Крупнее! Ну какой дворф в здравом уме назовет себя именем Крупнее?

— Дутары? — предположил Пайкел. Он называл так дергаров, серых дворфов, которые обитали в Подземье и являлись заклятыми врагами дворфов рода Делзун, таких как Айвен и Пайкел.

— Не-а, — ответил Айвен и проглотил еще несколько ложек замечательной похлебки. — Не серые, нет. Дворфы, хотя выглядят чудно. Сначала я подумал, что это гномы, но для гномов у них слишком длинные бороды. И болтают они как–то не по–нашему.

По кухне пролетела буханка хлеба. Айвен поймал ее, однако при этом едва не свалился со стула.

— Хи–хи–хи.

Айвен запыхтел и подул на хлеб, только что извлеченный из печи. Некоторое время он перекидывал его из одной руки в другую и дул то на буханку, то на пальцы, к большому удовольствию Пайкела.

Наконец хлеб остыл, воин положил его рядом с миской, затем оторвал кусок и макнул его в месиво. Достав из тарелки ломоть, покрытый бобами, Айвен целиком запихал в рот чудовищный «бутерброд».

Он продолжал жевать, ну тут раздался громкий стук в дверь.

— Хм–м–м, — пробурчал Пайкел.