Костя вернулся в белой футболке с черно-белым принтом — сексапильной девушкой в военной кепке, шортиках и коротком топике, открыващем живот — и надписью "You're in the army now". Майка очень красиво оттеняла шоколадный загар соседа-усача. Вообще, весь он в последнее время стал казаться Алисе невыносимо красивым. Это так странно: когда она только его увидела две недели назад, он был… несуразным. Смешным, круглолицым, и усы эти дурацкие… А теперь нате вам, получите-распишитесь, милый парень с обаятельной улыбкой, умопомрачительной фигурой и сильными руками… Ох, как Костя прижал Алису к себе этими медвежьими лапами — у нее аж дыхание перехватило и ноги подкосились.

— Я по тебе соскучился, занозочка моя, — глухо пробормотал он ей в шею.

У Алисы что-то дрогнуло в груди. Черт! Так она долго не продержится…

— Ага, я вижу! — пискнула она в отчаянии. — Сейчас раздавишь меня, горилла!

Он сразу отпустил и аккуратно взял за плечи:

— Ох, прости, я не рассчитал… Ты такая маленькая и хрупкая…

— Еще цветочком меня назови, — надулась Алиса, вырвалась из его рук и пошла ставить чайник.

Костя, как ни в чем не бывало, уселся за стол и подпер кулаком подбородок, не сводя с нее масляного взгляда.

— Ну, только если розой — шипы у тебя — дай бог каждому. На зимнюю резину можно ставить…

— Больше не мучаешься вопросом, зачем они мне? — лукаво осведомилась Алиса.

— Ну, есть одна идея на эту тему…

— О! Да ты у нас мыслитель! И какая?

— Расскажу, если поцелуешь!

— Сначала усы сбрей!

Костя вскочил с табуретки с такой скоростью, что та с грохотом упала на бок.

— Прямо сейчас пойду и сбрею! — почти закричал котяра.

Алису бросило в жар. Нет-нет-нет, только не это! Если она его поцелует, всем проверкам конец! Может, так оно и к лучшему? Может, так и надо? Наплевать на все, ведь так хочется его поцеловать, до потемнения в глазах..! Но она взяла себя в руки и схватила своего солдафона за рукава футболки:

— Да я ж шучу, глупый! Только напрасно предашь Фредди Меркьюри…

— Вредина! — заскрежетал зубами Костик, обхватил ее руками за талию, притянул к себе. — Я все понимаю, ты боишься, что я тебя обижу, ну сколько можно-то, неужто непонятно до сих пор!..

Катастрофа! Он все понял… все ее тайные оружия стали явными, а он… он теперь станет мять ее своими медвежьими лапами, пока она не сдастся окончательно… Алиса стиснула зубы и выдавила:

— Ничего подобного! Что ты там себе навоображал, солдафон? Что я уже почти у твоих ног? Какая самонадеянность!

Костя отклонился, глянул на нее осуждающе, злобно рыкнул и быстро покинул дом. У Алисы даже слезинка скатилась по щеке и закралась страшная, пугающая мысль: а что, если она дура и напрасно мучает хорошего мальчика? Но ведь они все хорошие, пока до тела не доберутся… А тело явно жаждет прикосновений этого "хорошего мальчика", нельзя давать ему волю… Осталось-то потерпеть какую-нибудь пару-тройку недель…

Костя твердо решил больше не думать о чокнутой соседке. На кой черт она ему сдалась со своими тараканами? Если ей помощь будет нужна, он поможет, но продолжать навязываться со своими ухаживаниями — увольте! А то и на дискотеку, может, вечером сходить? Познакомиться там с кем-нибудь, потанцевать… Танцевал Костя, конечно, как корова на льду, но если медляк, то это несложно…

Почти всю субботу он потратил на работу в огороде: вскопал матери новую грядку, окучил картошку и даже прополол морковь. Труд на свежем воздухе — самое целительное занятие для души. Работал в майке — принципиально: если уж отказываться от притязаний на соседку, то по-честному.

Сама малявка большую часть дня просидела в беседке — все штопала что-то да пришивала. Костины глаза будто сами косили туда, не слушаясь приказов от мозга. Алису было не особенно видно — так, то коленка высунется, то темный локон. Прическа у нее смешная: пушистая, как одуванчик, но приятного цвета горького шоколада. А коленки — про те лучше не вспоминать. Не коленки, а сплошное расстройство: гладкие, загорелые, худенькие, но не болезненно тощие, а просто очень стройные. Выглядывавшие время от времени из беседки икры и ступни тоже не оставляли желать лучшего: маленькие, изящные, как у танцовщицы из "Нотр Дам де Пари", ну, как Костя ее себе представлял…

Ближе к вечеру козявка отложила рукоделие и взялась поливать огород. Костя сдерживался минут пять, глядя, как эта крохотная шмокодявка таскает от бочки, куда стекала дождевая вода, на огород и обратно огромную лейку. Этот ржавый монстр с широким рассеивателем на длинном железном носу был едва ли вдвое меньше ведьмочки из Зазеркалья. Она вся изгибалась, как прутик, когда поднимала лейку, полную воды — смотреть на это было невыносимо. Костя подошел к забору, который разделял их участки.

— Алис…

Девушка тут же вскинула на него свои огромные глазищи. Непримиримые. Не девушка — валькирия. Костя не растерялся, взял себя в руки:

— Ты так надорвешься! Давай я тебе шланг прокину с нашей скважины?

— Вот еще! Чтоб я огород ледяной водой поливала?! И вообще, с чего ты взял, что мне тяжело? Заботливый! Прибереги свои заботы для кого-нибудь послабее..!

Ну, как обычно… он к ней со всей душой, она в ответ — со всем хамством. И где столько вредности помещается в этом крохотном тельце? Костя молча покачал головой, а потом его взгляд упал на малиновые ягоды, что росли на кустах вдоль забора. Он сорвал одну и бросил в грубую девчонку. Ягодка оставила на белой маечке маленький, но яркий розовый след. Алиса ахнула и посмотрела на пятно полными ужаса глазами, которые сразу стали еще в два раза больше. А Костю вдруг обуяло озорство: майка-то все равно испорчена! Он схватил еще несколько ягод и все по очереди запульнул в противную соседку. Алиска начала ахать и верещать, бросила лейку и убежала куда-то за дом. Костя постоял секунду, развернулся и сделал шаг, как вдруг ему в спину ударила тонкая струя воды. Он резко обернулся и увидел хохочущую ведьмочку, стреляющую в него из водяного пистолета. По Костиной майке быстро расплывались мокрые пятна, а Алиса смеялась все более радостно и тожествующе. Ах, так!…