Воздух вокруг заколебался, будто плавясь от жара. Резкий удар в грудь отбросил назад, площадка тут же исчезла, сменившись комнатой из ночных кошмаров.

— Нет! Нет! Прошу!.. — зажмурившись, Твин закрыла руками лицо, уже зная, что будет дальше.

— Посмотри на меня! — кто-то схватил её запястья и с силой рванул руки от лица.

Твин посмотрела на женщину с мягкой улыбкой на устах. Эти большие, тёмные, полные любви глаза, чувственные губы, копна чёрных густых волос. «Мама! Мамочка… Какая же ты красивая!»

— Не беги от своего страха, Пятьдесят Девятая, — произнесла мама голосом старшей.

— Что?! Нет, убирайся! — Твин оттолкнула самозванку. Да как она смеет врываться в её воспоминания! — Тебе здесь не место!

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидела, — «мама» протянула руку. — Прошу, ты должна. Это важно!

Поколебавшись, Твин осторожно коснулась тонких пальцев. Мир внезапно слился в серый поток, бешено закружился, но уже через секунду всё успокоилось.

Она обнаружила себя стоящей у окна, прижимающейся носом к холодному стеклу. Её вернули в прошлое, вновь сделали маленькой девочкой, которой ещё предстояло пережить гибель самого родного и близкого человека.

Снаружи, на улице, вполоборота стояла мама, о чём-то беседуя с неизвестным господином в сером плаще. Почувствовав на себе взгляд, она оглянулась и посмотрела вверх, прямо на Твин. Неизвестный последовал её примеру, но вместо его лица было пятно, гладкое и белое, как стена столовой терсентума.

— Кто он? — прошептала Твин, боясь, что её услышат. — Почему я не вижу его лица?

— Присмотрись внимательнее, — отозвалась Восемьдесят Третья. — Просто прогони подальше свой страх.

Напряжённо вглядываясь, Твин начала замечать в безликом медленно проступающие черты. Прямой нос, чёрные брови, тонкие губы. Его лицо казалось смутно знакомым, но она всё никак не могла припомнить, где же встречала его раньше.

Глаза незнакомца внезапно вспыхнули ядовито-зелёным, а лицо исказилось в жуткой гримасе.

— Чёрт! — выругалась старшая. — Нам пора возвращаться.

Невидимое касание обожгло плечо и рвануло Твин вперёд. Она невольно прикрылась, защищаясь от удара о стекло, но вместо того вновь оказалась в чёрной бесформенной пустоте.

— Ты в порядке?

Твин распахнула глаза и непонимающе посмотрела на задумчиво хмурящуюся старшую. Сама она почему-то сидела на земле, подозрительно тёплой, испускающей чуть заметный пар, вокруг ровным кольцом лежал снег.

— Что произошло?

— Та, другая, она сильнее, чем я предполагала, — призналась Восемьдесят Третья. — Хорошо, что мне вовремя удалось её остановить.

— Остановить? Это вряд ли. Альтера просто спугнула нас, — Твин тяжело поднялась, тело ломило, как от болезненного жара.

— Ну, тебе лучше знать, наверное.

— Кто этот человек? — из головы не выходил образ незнакомца.

— Тот, кто передал тебе это, — старшая указала на маску, валяющуюся в снегу.

— Принцепс?! Но откуда он знал мою маму?

Восемьдесят Третья грустно улыбнулась:

— Ты ещё не догадалась, да?

Твин было открыла рот, чтобы спросить, о чём именно она должна была догадаться, но вопрос так и застрял в горле. Что же это! Неужели..?

— Нет! Это неправда! — попятившись, она наткнулась на стену загона. — Ты лжёшь!

— Ты же знаешь, что это не так, — старшая сокрушённо покачала головой. — Это не напущенная мною хмарь, Пятьдесят Девятая, это твои воспоминания. Правда, мне пришлось их вырвать у той, другой, но они принадлежат тебе, можешь не сомневаться.

Предметом настоящего договора является взаимное сотрудничество между двумя государствами в рамках установленных задач, направленное на достижение следующих целей: обмен природных ресурсов, принадлежащих Прибрежью, на промышленные материалы и продукцию в соответствии с приложенным перечнем, поставляемые Северной Конфедерацией Возрождения. Стороны обязаны соблюдать все условия в течение пяти лет со дня подписания договора.

Северное соглашение, 301-ый год после Великой Войны

Слай в очередной раз бросил встревоженный взгляд на Твин. Второй день она сама не своя, ходит мрачнее грозовой тучи. Нос заострился, под глазами залегли тёмные круги, во сне ворочается, стонет, будто что-то терзает её изнутри. Стоило бы попытаться поговорить с ней, а может, и помириться, но вдруг пошлёт? Нет, подойти к ней первым значит признать свою вину, потом будет тыкать в это во время каждой ссоры. Пусть немного помучается, в конце концов сама же и заварила всю эту кашу.