Юстиниан убрал руки и вперился в него задумчивым взглядом:

— Пожалуй, я немного погорячился. Максиана под суд, девку можно и не убивать. Есть у меня на примете подходящий кандидат ей в мужья. Казнить её будет слишком милосердно с моей стороны.

— Как пожелаете, Ваше Величество, — кивнул Корнут, перебирая в уме варианты кандидатов. Интересно, о ком конкретно речь? — Но пока не стоит торопить события. Как я уже сказал, сейчас лучше затаиться.

— Для чего, вы можете мне объяснить?! Ради чего мне терпеть эту падаль рядом с собой, если я могу просто избавиться от них всех!

— Ради вашего же будущего. Пусть с принцепсом разбираются по закону.

Юстиниан озадаченно наморщился. В глазах промелькнуло сомнение, но вскоре оно сменилось неким подобием озарения:

— То есть вы предлагаете публично обвинить Максиана в государственной измене? Я верно понял?

— Вы весьма проницательны, Ваше Величество. Но пока, к сожалению, у нас на них ничего нет. Нашего свидетеля суд легко может признать заинтересованным лицом, что, скорее всего, и произойдёт. Нет, такой опрометчивости мы себе позволить не можем. Лучше поступить иначе: в один момент можно лишить Сенат принцепса и одновременно продвинуть закон, который они так высокомерно высмеивали.

— Но как?

— Идея пока слишком сырая, — нехотя признался Корнут, — но, я надеюсь, у нас хватит времени для её воплощения. Что бы там Максиан себе ни помышлял, мы нанесём удар первыми, застанем его врасплох!

На самом деле идей несколько, но одна из них кажется особенно удачной. Только требовала тщательного планирования. К тому же в мозаике недоставало одного очень важного фрагмента — Исайлума. Необходимо срочно найти его! Если уж и давить тараканов, так всех махом, чтобы ни один не утараканил в какую-нибудь щель.

— Откуда у вас такая уверенность? — недоверчиво сузил глаза Юстиниан. — Своим бездействием мы рискуем потерять драгоценное время и в итоге останемся ни с чем.

— Не волнуйтесь, Ваше Величество, мой человек глаз не спускает с принцепса. А теперь, когда нам известно и о девчонке, контролировать их будет вдвое проще. Только подумайте: мы не просто заставим Сенат утвердить закон, мы полностью дисквалифицируем каждого и проведём большую зачистку среди всех этих зажравшихся сановников. Никто из них и пикнуть не посмеет. Подумать только, Сенат в заговоре с осквернёнными! Представьте себе, мой король, какой разразится скандал!

Впервые за их беседу на лице Юстиниана промелькнула улыбка:

— А ведь что-то в этом есть! Осквернённых боятся и ненавидят. Здесь даже раздувать ничего не придётся, достаточно одной весомой улики, и Сенат уже никогда не отмоется от этой грязи. Только вот где достать эту улику?..

— Предоставьте это мне, Ваше Величество. Только дайте мне немного времени. Повторюсь, важно, чтобы никто ничего не заподозрил до того, как всё будет готово.

***

— Всем встать у своих мест! — в загон ввалились трое гвардейцев.

Твин тяжело вздохнула: опять обыск. Каждый месяц одно и то же.

— Номер, — стражник со скучающим видом подошёл к первому по очереди.

— Шестьдесят семь.

— Раздевайся.

Гвардейцы заставляли снимать всё до портков, проверяя, не припрятано ли чего запрещённого. Потрошили койки, совали свои носы в каждый угол, ощупывали стены на тайники. Хорошо, что хоть в задницу не заглядывали.

— Новенький? — Восемьдесят Третья кивнула на одного из стражников.

— Временная замена, — буркнул главный проверяющий. — Генри на больничном, заразу какую-то подхватил.

— По борделям бы шлялся поменьше, — хохотнул другой лев.

Главный хмыкнул в ус и отметил что-то в журнале:

— Номер.

— Двадцать один.

— Раздевайся.

Обычно проверка занимает не меньше часа. Вместо заслуженного отдыха торчи здесь в ожидании своей порции унижений. А тут ещё вторую неделю приходится таскаться за принцессами, что не сидят на месте ни минуты. Прогулки по парку чередовались с бесконечной беготнёй по замку, только и успевай за ними. И всё же куда лучше, чем сходить с ума, подпирая стены! Приятным бонусом был Сто Двадцать Восьмой, порой тот ещё мозгоклюй, но вдвоём всё же веселее.

— Номер.

— Семидесятый.

— Раздевайся.

Твин искоса глянула на Слая. С задумчивой миной тот наблюдал, как потрошат его койку. Никак мечтает о своей сучке-сервусе, что повадилась захаживать к нему чуть ли не каждый день. Не верилось, что вот так, без колебаний, он отрёкся от своей клятвы. Выходит, всё это было притворством с его стороны.

«Что ж, счастья тебе, дружище!» — горько ухмыльнувшись, Твин отвернулась — сил нет смотреть на этого говнюка. Как же легко он променял её на другую! Сама виновата, придумала себе какую-то там «связь» и верила в неё, что последняя дурочка.