О приближающейся гибели говорить не дозволено — таков закон Матери. Гард тоже чует свою погибель, но гордость сбежать не позволяет: постыдно воинам трусить перед лицом смерти. Что ж, пусть тогда уйдёт с честью.

Снаружи раздались выстрелы, женские крики. Сначала далеко, потом всё ближе. Хаос лавиной обрушился на посёлок. Вопли смешались с топотом копыт, бранью, лязгом железа. Раскатисто загремели взрывы.

Гард бросил угрюмый взгляд:

— Несколько часов, говоришь?!

Орм досадливо выругался: старый дурак, не усмотрел! Отвлёкся на тьму.

— Убирайся! Спасай женщин и детей, — взревел вождь. — Да молись Матушке, чтоб уберегла. Их кровь на твоей совести будет, шаман!

Последние слова он выкрикнул уже в спину. Выбравшись из юрты, Орм огляделся. В такой мешанине и самому потеряться недолго.

— Сюда! — выкрикнул он. — Бегите сюда! Живее!

Мечущиеся в панике женщины оборачивались, сбегались на его зов. В руках держали младенцев, узелки с едой, за их юбки хватались ревущие карапузы. Дети постарше помогали тащить припасы.

То и дело поторапливая, Орм привёл их к загонам. Лошади нервно всхрапывали, били копытами, чуя дым, принесённый ветром с другого края деревни.

Там и здесь среди юрт уже сверкали доспехи солдат. Крики, скрежет стали, пальба — всё слилось в оглушающий шквал. Пожар разрастался, огонь, перепрыгивая с юрты на юрту, заражал жилища, жадно пожирал их, оставляя после себя лишь пепел.

Вдалеке мелькали конские крупы. Альмод успел собрать воинов и теперь пытался увести прибрежцев от поселения, отвлекал на себя, засыпая противника стрелами.

Все, кто мог держать в руках оружие, встретили врага с яростным отчаянием. Сражались с ненавистью, граничащей с безумием, рубили, падали замертво, окрашивая пожухлую траву своей кровью.

Орм помог Агот забраться в седло и огляделся. Айджа нигде не было видно.

— К Тихой роще! И не оглядывайтесь! — скомандовал Орм. А ему ещё нужно найти мальчишку, пока не поздно.

— Я никуда без тебя не поеду! — дочь в ужасе смотрела на него блестящими от слёз глазами.

— Я отыщу Айджа и сразу за вами. Езжай! — он с силой хлопнул пегую кобылу по крупу, и та рванула вперёд, унося прочь возмущённые крики маленькой наездницы.

Переступая через убитых, Орм пробирался вглубь поселения. То и дело приходилось прятаться от солдат: воином он никогда не был, да и оружия, не считая посоха и ритуального кинжала, при себе носить не привык.

Стоило облегчённо выдохнуть, лишь только мимо пронёсся всадник в латах, громко понукая взмыленную лошадь, как из-за юрты выскочил солдат и, с криком занеся меч, бросился на Орма. В первый раз удалось увернуться, но следующий удар задел плечо, разорвав рукав куртки. Крепко сжимая в руках посох, Орм спокойно смотрел на врага. Даже шаману следует встречать смерть достойно, как и подобает каждому уруттанцу.

В воздухе тихо просвистело. Солдат с криком рухнул набок, зажимая руками ногу с торчащей из икры стрелой.

— Уходи отсюда, Орм! — крикнул охотник и занёс топор над раненым прибрежцем.

Коротко поблагодарив своего спасителя, он бросился на поиски мальчишки. Повсюду тела: уруттанцы, реже — королевские солдаты. Бой неравный, напали внезапно, резали всех подряд без разбору. Почему он увидел предупреждение так поздно? Неужели замысел Матери требует столько жизней?

Мальчишка нашёлся не сразу. Орм долго стоял над разрубленным пополам телом, не в силах принять утрату. Не уберёг, проглядел, опоздал… Прибрежцы не щадили танаиш, убивали с особой жестокостью, к зверью и то относились жалостливее. Будь они прокляты!

Неподалёку прогремел выстрел. Справа, совсем рядом, заверещал младенец. От его крика Орм словно очнулся, огляделся по сторонам и ринулся к загоревшейся юрте.

Младенец голышом лежал на козьей шкуре, захлёбываясь прерывистым плачем. Рядом, в паре шагов, вытянув руку, лежала лицом вниз молодая женщина. Орм хорошо знал её: ещё совсем недавно отхаживал несчастную после тяжёлых родов, молил Мать не оставлять дитя сиротой. А теперь она лежит у его ног с огромной раной на спине… Оставляя за собой кровавый след, она из последних сил ползла к своему чаду.

Он завернул ребёнка в шкуру и, прижав к груди, кинулся прочь. Спасти хотя бы этого. Раз Маа привела сюда, значит, хотела, чтобы дитя выжило.

Чудом увернувшись от пули, Орм обогнул очередную юрту, ещё не тронутую огнём, и едва не споткнулся об обезглавленное тела в знакомой куртке. В последней агонии мёртвая рука схватила его за щиколотку, и он, невольно отпрянув, тут же пристыдил себя: старый друг прощается, а он скачет, что трусливая девка.

— Возвращайся поскорее, Гард, а я уж отыщу тебя как-нибудь.