— А он что, не сказал куда едет? — интересуется она.

Особым акцентом она выделяет слово “куда”, что немного странно.

— Нет, — отвечаю ей. — Я спала, когда он уезжал. В общем… проспала…

— Я думаю, он сам тебе все расскажет. Когда вернется, — ободряет она.

— Да… конечно, — киваю, изображая оптимизм, но на душе скребут кошки.

Очень хотелось бы знать, когда он вернется, но велю себе молчать. Не хочу, чтобы она знала о том, что мы поссорились. Достаточно того, что об этом знает дед, ведь он не мог не заметить Кира на диване сегодня утром.

Мы заканчиваем покупки, и я настаиваю на том, что часть из них положить в свою “авоську”. Нести что-то тяжелее своего кошелька для меня уже подвиг, но не могу допустить, чтобы она тащила все это в одиночку.

Повесив сумку с продуктами на плечо, медленно бреду рядом с нашей гостей.

Я уже несколько дней не выходила из дома, и сейчас просто дышу относительно свежим воздухом и молча жую свои кальмары.

На часах почти пять вечера, так что дед уже должен быть дома.

Когда до него остается метров десять, рядом с нашим забором тормозит черный джип “мерседес”, водитель которого выскакивает из машины в ту же секунду. В ту же секунду я узнаю в нем отца Кирилла и удивленно смотрю на Наталью Семеновну.

Ее брови хмурятся, а потом лицо принимает очень строгий вид.

Мы останавливаемся не сговариваясь, наблюдая за тем, как мужчина со злостью дергает за ручку калитки, и когда обнаруживает, что она закрыта, врезает по ней кулаком.

Вздрагиваю, глядя на него в ступоре.

Кир не похож на своего отца. У них разные черты лица и комплекция тоже. Фигуру дубцова можно сравнить с треугольником, а его отец больше похож на прямоугольник, хоть и подтянутый, потому что “пуза” у него нет. А еще Кир значительно выше.

На его отце расстегнутое строгое пальто и деловой костюм. Чуть тронутые сединой волосы в беспорядке, а его лицо… бешеное. Его агрессия такая осязаемая, что у меня по рукам бегут мурашки и в груди шевелится волнение.

— Сученыш… — хрипит мужчина, продолжая лупить по моему забору.

Мое сердце бешено колотится, и я роняю свои кальмары.

Моя овчарка за забором начинает лаять.

— Вячеслав! — восклицает Наталья Семёновна. — Прекрати!

Вскинув голову, он смотрит на нее почерневшими от гнева глазами.

Его лицо очень холеное, хоть и покрасневшее. Крылья носа раздуваются. Делаю непроизвольный шаг назад, и это движение привлекает его внимание. Он впивается в мое лицо глазами, и я кожей чувствую то мгновение, когда он меня узнает.

Мы встречались всего один раз. На мне шапка, но он все равно узнает.

— Здрасте… — на автомате шевелятся мои губы.

А потом он вдруг движется на нас.

— Слава! — в голосе Натальи Семёновны угроза, но мужчине плевать.

Я сглатываю, потому что он смотрит на меня. В панике делаю пару шагов назад, не понимая, что происходит!

Оказавшись рядом, он хватает меня за локоть, делая больно.

— Ай… — выдыхаю, глядя на него в шоке.

— Стой! — пытается вклиниться между нами бабушка Кира. — Ты с ума сошел?!

Я слышу в ее голосе панику, от этого сама начинаю паниковать.

— Отошла, — велит он ей.

Тряхнув рукой, толкает ее в грудь, и она с тихим вскриком падает на землю.

— Отпустите! — воплю, но его хватка мертвая.

— Отпусти девочку! — Наталья Семеновна пытается встать.

Мои ноги цепляются друг за друга, когда он тащит меня к машине.

Я не могу поверить в то, что это происходит со мной. Не понимаю, что должна делать?! Здесь, посреди собственной улицы! Агрессия в мой адрес как плотный воздух, который можно пощупать. А еще он сильнее. Он сильнее, а меня опять тошнит!

— Вячеслав! — слышу крик за спиной. — Не дури! Отпусти девочку!

Открыв дверь, он толкает меня внутрь с такой силой, что я падаю на сиденье, как кукла.

Хлопок двери, а потом щелкают замки.

На автомате дергаю ручку, но дверь не открывается.

За лобовым стеклом я вижу, как нависнув над Натальей Семеновной, он на нее кричит. Та кричит на нее в ответ, но я ни слова разобрать не могу.

— Дед… — шепчу в панике, когда он появляется из калитки. — Дедуль…

Меня скручивает страхом, потому что я боюсь, как бы этот человек ему не навредил, ведь он, кажется, невменяемый!

— Дед! — визжу, лупя руками по двери, когда отец Дубцова толкает его в грудь.

Тот ударяется о забор.

В панике ищу свой телефон и понимаю, что не взяла его с собой.