Шрифт:
Почувствовав на коже его теплое дыхание, перестаю дышать. Саша посылает немое предупреждение и переводит взгляд на мои губы.
Мне становится жарко. Сердце работает на разрыв.
В следующее мгновение он меня целует. Без прелюдий, сразу жадно. Давит языком на мои сомкнутые зубы и, когда я сдаюсь, врывается в мой рот.
Нагло исследуя новую территорию, проходится по небу, зубам, скользит вдоль моего языка.
Я, оглушенная, напуганная напором и покорная, позволяю все это ему делать.
Более того, несмело отвечаю, потому что… черт, потому что мне это нравится!.. Нравится до безумия!
Саша, видимо, поняв это, освобождает мою руку и вжимается в меня так, что мою грудь буквально расплющивает о его торс, а под ребра врезается металлическая пряжка ремня.
Безумие. Это просто какое-то безумие. Прилипнув друг к другу, мы целуемся, как бешеные. Мне не хватает воздуха, но он мне сейчас и не нужен. Я дышу тем, что он мне дает.
Целуя, жалит, кусает губы, ворует мое дыхание.
Говнюк.
Оторвавшись от моих губ, смотрит на меня с еще большей злостью, чем до этого. Давит в живот своей эрекцией, и ведет себя так, будто только я в этом виновата.
Спускается взглядом по шее, пальцем оттягивает ворот кофты и оголяет мое плечо. Подушечкой большого пальца выводит на нем круги, тянет резинку бюстгальтера. Толкается в меня бедрами.
Меня простреливает желанием. Снова. Как тогда, в душе. По внутренней поверхности бедер расползается жар, колени подкашиваются.
Продолжая гладить кожу плеча, вторую руку запускает под юбку.
Нет… Это слишком…
Да, я почти сошла с ума, но на задворках сознания маячит мерзкая мысль, что он не свободен.
Всего несколько минут назад он целовал Алину и, скорее всего, через несколько минут он снова будет ее целовать.
Упираюсь ладошками в его грудь и молча отрицательно мотаю головой.
Саше не нравится. Рыкнув, он снова впечатывает меня в стену и задирает юбку до пояса.
– Хватит, - сиплю тихо, - что ты делаешь?
– Врешь или нет… хочу проверить.
Опустив взгляд вниз, сначала смотрит на кружевную резинку чулок, а затем – на винного цвета трусики.
Не вру. Я, действительно, всегда ношу только комплекты. Сегодня на мне этот – скромные трусики – слипы и лифчик с мягкой чашкой.
Положив руку на бедро, Саша просовывает большой палец под резинку белья и оттягивает ее, одновременно вжимаясь в меня твердым пахом.
У меня вырывается нечаянный стон. Греховцев грязно выругавшись, внезапно меня отпускает и делает шаг назад.
Мне приходится приложить значительные усилия, чтобы не скатиться вниз по стенке. Ноги как мармеладные змейки.
Судорожно одергиваю юбку, поправляю ворот блузки и поднимаю с пола свой рюкзак.
– Иди.
Безуспешно пытаюсь восстановить дыхание, убираю волосы от лица. На него смотреть не могу.
– Иди, я сказал! – рявкает Греховцев, - пошла!
Вылетаю в коридор пулей, втянув голову в плечи, бегу, словно за мной черти гонятся.
В ушах гул, в горле колотится сердце, а губы полыхают огнем.
На пару я опоздала, поэтому, робко стукнув в дверь аудитории, тенью проскальзываю на задний ряд и прячусь за спинами одногруппников.
Тонкий писк оповещает о входящем сообщении на телефон. Достаю его из рюкзака и активирую экран.
«Это ничего не значит. Не вздумай влюбляться»
Глава 23.
Достаю из кармана телефон и, наверное, уже в тысячный раз активирую и гашу экран. Не знаю, что я хочу в нем увидеть, но не перестаю это делать.
– Саш, все в порядке? – отвлекшись от болтовни с Кристиной, спрашивает Алина.
– В полном.
– Тогда убери телефон, мы же с друзьями пришли пообщаться.
– Я общаюсь.
– Саш, убери телефон, - строго проговаривает Алинка, но я посылаю ей такой взгляд, что она тут захлопывает рот.
Проверяю уведомления и только после этого убираю его в карман.
Мы тусуемся в этом кафе очень часто после лекций или… вместо лекций. Кто безлошадный – пьют пиво, а для тех, кто за рулем – здесь неплохой кофе.