— Не факт, что никто из них не войдёт в любую минуту, — не сдаётся она.

— Не факт, — не стал я отрицать, и расстегнул ширинку, достал уже готовый член, упёрся в дрогнувшие ягодицы, — поэтому, давай поторопимся.

— Кирилл… — начала Света, но замолчала, когда я, не совсем терпеливо растолкал её ноги, прогнул, так как мне надо, открывая для себя охуитительный вид, и вошёл.

И всё как по маслу! Зеленоглазая, уже была мокрой, и это прямо отдельный кайф, что твоя женщина всегда готова для тебя.

Первый толчок заставляет, закатить глаза, она всё ещё узкая для меня, и я стараюсь, быть осторожным, помня, что легко могу навредить ей. Хотя держаться, и начать сразу же вколачиваться в неё, стоит неимоверных усилий.

Прихватываю её за горло, чуть сдавив, и разворачиваю к себе её лицо. Взгляд её плывёт, ноздри трепещут, она вцепляется в мою сжимающую руку своей, и ждёт. Покорно ждёт моих действий. И вторым толком я выбиваю из неё стон, а потом жадно прихватываю её губы, вторгаясь в сладкий рот языком.

Сука, наркота моя, персональная. Всё перестаёт существовать, только мы вдвоем в целом грёбаном мире. Отрываюсь от её губ, и прогибаю удобнее, прихватывая за волосы, чтобы изогнуть ещё сильнее. Сдираю с грудей ткань сарафана, и поочерёдно сжимаю мягкую плоть, пропуская сквозь пальцы, твёрдые соски.

И всё моё существо сейчас сводиться лишь к одному! Присвоить, заклеймить, подчинить!

А Света, сама закрывает себе рот ладошкой, но стонет всё равно громко, и мне по хуй, что кто-то может это услышать. Сейчас мне по хуй на всё кроме этой тесноты, что жарко сжимает мой член, и зеленоглазой, что гнётся и стонет подо мной.

— А теперь поясни мне, зеленоглазая, — говорю просевшим от возбуждения голосом, — что за мужик рядом с тобой тёрся?

Я беспощадно луплю её по ягодицам, она вздрагивает и сжимает меня там ещё сильнее, заставляя рычать от удовольствия. Кожа на её ягодицах окрашивается розовым, и я глажу место удара, не прекращая медленно натягивать её на себя.

— Ты что… из-за этого… — задыхаясь, стонет она, и я поддаю сильнее, начинаю отпускать себя, ускоряюсь, чувствуя, что сейчас уже можно ослабить самоконтроль.

И по кухне летят характерные шлепки, когда я всаживаюсь всё быстрее и быстрее в неё, по самые яйца, не отказывая себе умножать свой кайф, разглядывая место нашего соединения. И моё сердце и без того дробившее, ускоряет ход, и из лёгких вырываются хрипы. Я сжимаю крепче ягодицы зеленоглазой, с удовольствием погружая в них свои пальцы, и продолжаю усиливать наше удовольствие. Она и вовсе заводит назад руку, и впивается в мой зад, с которого давно соскользнули джинсы, и нет препятствия для её ноготков, которые впиваются в мою кожу, подгоняя меня.

Сука, какая же она охуенная! Моя! Моя!

— Да… Да… Кирилл… Люблю… Люблю тебя! — Света начинает дрожать, выгибается, сжимается так, что утаскивает меня за собой, и в глазах на пару секунд темнеет, а в ушах глохнет.

Я обессилено опускаюсь на неё, все ещё разряжаясь внутри, и кайфую, просто улетаю в астрал, от того как мне хорошо.

— Ты сумасшедший, — сипит Света подо мной, — ты каждый раз меня будешь трахать, когда рядом появиться мужчина?

Я освобождаю её от тяжести своего тела, поднимаюсь.

— Постой так, я сейчас оботру, — говорю вместо ответа, и не без удовольствия разглядываю её розовый вход, с сочащейся из него моей спермой.

Сука, вид на миллион! На два миллиона!

Надо бы поскорее вытереть и прикрыть всё это, а то я и на второй раунд могу так зайти. Навряд ли зеленоглазая оценит.

— Ну, так и чё за мужик, рядом с тобой ошивался? — задаю я вопрос, после того как мы приводим себя в порядок, и я разворачиваю её к себе лицом.

Света смотрит с вызовом. Вот что за зараза, ведь оттрахал только что, а ей мало.

— Вообще-то Кирилл, это наш сосед, — начинает она, — и он любезно предложил мне свою помощь. Мне что же совсем на улицу не выходить?

— В этом сарафане, точно никуда не пойдёшь больше, — отзываюсь я, отпуская её, и припадаю опять к бутылке с водой.

— Ну, это наврядли получится. Он пригласил нас сегодня всех вечером на шашлыки. Да и Андрей с их дочерью дружит. Но так и быть, сарафан не надену.

И вздёргивает бровь, и смотрит так дерзко, своими зеленющими глазами, как будто не знает, что меня просто кроет от её борзости. Но сейчас, меня немного останавливает другая информация.