В голове шумит от выпитого вина, и я кружусь в танце, среди таких же расслабленных лиц, и загорелых фигур, которые на время забыли о своих заботах, и проблемах, отдаваясь полностью отдыху.

На мне лёгкое длинное платье без рукавов. Яркое, коралловое, и тонкие сандалии. На коже загар, и соль от моря. На загорелом лице ни грамма косметики, и волосы выгорели от солнца. И хотя мы всего лишь третий день в Турции, в роскошном Мармарисе, я уже выгляжу так словно мы здесь неделю. Загорелая, непринужденная, одухотворённая, заряженная солнцем и морем, и нескончаемым вниманием со стороны своих мужчин.

Ещё неделю назад, когда только Саша предложил съездить всем вместе на отдых, я отнеслась скептически к этой идее. Но как оказалось при большом желании, можно всё. И передать дела на время недельного отпуска, и уговорить руководство, на новом месте работы, отпустить в отпуск, и собраться быстро, за вечер. Сумасшествие. Спонтанно, и так круто.

Первый день я просто лежала на пляже, в шезлонге, релаксируя, только от одного шума волн. Моим мужчинам то и дело приходилось мне напоминать, что надо переворачиваться и двигаться. Ничего не хотелось. Хотелось впитывать в себя это жаркое лето, это красивое море, бескрайний синий небосвод, и дышать полной грудью, и жить.

Вдруг на моей талии сошлись чьи-то руки, потянули на себя. Сперва я подумала, что это кто-то из моих мужчин, решил присоединиться ко мне в танце, но тут на ухо, мне заговорили что-то по-английски.

— You are a very hot girl! — пропели мне хриплым незнакомым голосом, и я резко развернулась, пытаясь скинуть руки со своей талии, понимая, что это никак ни Кирилл, и ни Саша.

Но к тому времени, когда я возмущенно уставилась на высоко парня, который вздумал лапать меня, его уже без особых церемоний оттеснил от меня Кир. Он просто боднул того головой, не вынимая рук из карманов свободных светлых брюк, и продолжил наступать на него. Парень что-то ещё бормотал, переводя взгляд то на меня, то на набычившегося, на него Кирилла. Его рубашка была распахнута, и давала простор в просмотре многочисленных татуировок, от шеи до рельефного торса. На шее поблёскивала широкая серебряная цепь с крестом. А уж как убивали его серые глаза, когда он в гневе, я знала не понаслышке.

Кирилл впечатлял.

Но досмотреть чем всё это закончится, мне на дали. Подошедший сзади Саша обнял меня и развернул к себе.

На нём, по случаю отпуска, были драные синие джинсы, которые так низко сидели, что, вот-вот бы показались ягодицы, если бы не белая футболка поло, которая прикрывала всё это непотребство. А ещё Саша в кое-то веке отпустил щетину, и был просто неотразим, с выгоревшими, итак светлыми волосами, и поблёскивающей вокруг чувствительных губ небритость. Зелёные глаза блеснули, отразив яркие огни мелькавших в кафе ламп, и я не успела ничего сказать, как его губы тут же накрыли мои. Руки сильнее вжали в одуряющее пахнувшее тело, и звуки потекли медленнее, всё окружающее потеряло интерес. Остались солёные мягкие губы, и настойчивый язык, который кружил в моём рту. Вкус рома, и аромат карамели. И оставалось только хвататься за шею, потому что опоры не было, сносило мгновенно. Хотелось плавиться и растекаться. От всех этих жгучих прикосновений, и откровенных поцелуев.

Не дав отдышаться, и придти в себя меня отрывают от одних губ, и уже другие более настойчивые, и твёрдые, тоже с ароматом карамельного рома, терзают мой рот. Руки Кирилла, как и его губы, более требовательные и напористые. Они скользят по всем моим изгибам, совершенно не стесняясь общественного места, мнут самым откровенным образом, чтобы ни у кого не осталось сомнений кому я принадлежу.

Здесь мы вообще особо не скрывали, свои нестандартные отношения, и надо отдать должное здесь к этому и относились спокойно. Не было никаких порицающих взглядов, и упрёков в распущенности. Видимо люди на отдыхе считали, что каждый расслабляется по-своему.

Потом было такси, до нашего отеля, и снова жгучие поцелуи, без совести и стыда, с двумя мужчинами под изумлённым взглядом водителя, ещё совсем молодого паренька.

Наша вилла стояла в глубине зелёного сада, и туда меня внесли на руках, вернее на своих бёдрах Кир, беспрестанно целуя, и рассказывая, как он меня сейчас трахнет.

Он упал со мной на кровать, завалив на себя, и стал срывать одежду.

— Давай, зеленоглазая, — подгонял он меня, — хер колом стоит. Как этот гандон к тебе яйца подкатил, так и встал у меня.

— На него? — рассмеялась я, сидя сверху на нём, и чувствуя, как к нам присоединился Саша. Он помог стащить мне через голову платье, и снять тонкий бюстгальтер, сразу, сжав обеими ладонями грудь. Я тут же откликнулась на ласку, и повернулась к нему, чтобы поцеловать.

Кирилл хрипло застонал, потому что я качнулась на его стояке, всё ещё спрятанном в брюки, но не менее чувствительном, и мне очень нравилось ёрзать на нём, в унисон ласкающим движениям рук Саши.

— Щас кто-то допиздиться, — пригрозил Кирилл, стискивая мои бёдра, и вдавливая ещё сильнее в себя, дёргая бёдрами вверх. Я застонала, отрываясь от губ Саши. Было очень остро и жарко, хотелось большего. Между ног откровенно горело и зудело, и промедление было смерти подобно.

Саша отстранился, скидывая поспешно одежду, и Кир воспользовавшись этим, прихватил мою освобождённую грудь, сжал ладонями, а потом, подтянувшись, сел, и жадно втянул в рот, сперва один сосок, прихватив его зубами. Я задрожала и жалобно заскулила, сжав его плечи. Горячая волна желания окатила меня, заставляя дрожать в нетерпении. Перебирать пальцами тёмные вихры его волос, когда он принялся также на грани с болью ласкать вторую грудь, и стонать, и просить ещё.

Сзади накрыло тело Саши, и его губы сошлись на моих шеи и плечах умножая мой кайф. Разгоняя итак бушующую кровь, что уже пенилась от жара.