— Мальчик мой, — подозвал трактирщик Бренна, и он невольно насторожился, — папаша Мартен был не склонен к проявлениям нежности. — Ты задержись-ка малость и на пару с Пепином обслужи гостей вон за тем столом, — отец Дуги явно нервничал, то и дело утирая с красного лица крупные капли пота. — Вишь, нобили с Верхнего к нам пожаловали, и не побрезговали дешевым трактиром, рыбий хрен им в глотку… И уж пьяные в дымину… Тут такое дело… — не хочу я к ихнему столу подавальщиц слать. Коли по пьяни начнут девок лапать, мы ж ничего сделать не сможем супротив таких высоких господ, сам понимаешь… — дыша чесноком, разъяснил ситуацию Мартен, — а очень может статься, что на четверых здоровых жеребцов, как я мыслю, — двух бабенок, что они с собой приволокли, — маловато будет…

Бренн без особого интереса глянул на дальний стол, где молодые богачи ржали, щупая под юбками продажных дев.

— Не пойму я, чего вдруг благородным господам приспело пиво пить в Русалке, — озадаченно продолжал папаша Мартен, — хотя люди шумят, что в последнее время нобилям по нраву стало таскаться по кабакам Грайорде. Зажрались, видать. И еще шепчут, что немало дев перепортили в Нижнем, — видать, хусры и домашние потаскухи им приелись, а свежие-то горожаночки — они вкуснее…

Папаша Ри вдруг побагровел, увидав, что старшая дочь, стоя в проеме кухонной двери, с интересом разглядывает богатых аристократов. — Ну-ка живо пошла на задний двор матери помогать, непутная! — шикнул отец на Мелену, и та, раздосадованная, надула пухлые губы, но перечить отцу не посмела и нехотя ушла в глубь дома. Трактирщик дернул себя за встопорщившийся ус и зашептал:

— Ты, главное, в глаза им не смотри, — продолжал он учить Бренна, — ссутулься и голову пониже держи, чтоб ненужного любопытства ихнего не вызвать… Постерегись… в общем…

— Мне-то чего стеречься, я ж не девка… — буркнул уставший Бренн.

— Да кто ж знает… — туманно ответил Мартен, понизив голос, — сдается мне, вон тот белобрысый нобиль в маске, что лыбится без продыху, больно уж походит на Белого принца — прионса Лизарда. А морду маской прикрыл для виду…

Если честно, Бренну было плевать и на господ, и на прионса. Вымотавшись за три последних дня до крайности, он хотел только одного — долго спать… Очень долго…

— А что, прионс, окромя баб, до задков мальчиков охочь… ты, верно, и сам слыхал, — добавил скабрезных подробностей трактирщик, — в общем, чудаковатый у Красного короля сынок. Вот ты и потише себя веди… Навроде тебя и нет…

Бренну совсем не улыбалось обслуживать чудаковатого прионса. И чего тогда Мартен сам их не обслужит, — на его-то зад благородные господа уж точно покушаться не станут, — думалось ему, пока из огромной бочки в кувшин тянулась темная струя густого эля. Когда он, не спеша двигаясь меж столами и пьяными тушами, приблизился к столу у окна, Пепин уже успел постелить перед господами чистую скатерть.

Белокурый красавец, оскалив снежные зубы под черной маской, медленно разрезал кинжалом шнуровку на платье у одной из девушек. Хусра игриво взвизгивала, вроде как дразня мужчину, но ее хорошенькое личико было искажено страхом. Ее неловкие попытки прикрыться неожиданно вызвали раздражение у пьяного нобиля, и он рывком разорвав лиф платья, грубо стиснул вывалившиеся груди.

Бренн, стараясь не смотреть ни на господ, быстро поставил два кувшина черного эля, а сменивший его Пепин принес блюдо с запеченной рыбой и побежал за мясом.

— Еще свечей, шико! — велел смазливый, употребив унизительное прозвище слуг, и с прищуром мазнул взглядом по фигуре Бренна, — быстро!

Бренн вышел в кухню. Липкий взгляд светлых прозрачных глаз молодого нобиля вызывал брезгливость, богач смотрел на него так, как мужики смотрят на потаскух. Неужто, этот похотливый козел и правда, сын Красного короля Готфрида. Да, уж — не свезло королю… Да и хрен с ним! — отмахнулся Бренн от неприятных мыслей. Еще малость помочь Пепину и можно сваливать наверх, к Дуги. Спать.

В брошенном на него взгляде Ойхе, которая, пощелкивая пальцами, что-то шептала над вспухавшим тестом, он увидел беспокойство. Похоже, бабка Дуги уже знала о нежеланных гостях. Она бросила колдовать над тестом, и, подхватив щепоть золы у очага, молча растерла ее по лицу Бренна, растрепала мокрые от пота волосы и затянула шнуровку на безрукавке. Кривовато усмехнувшись, он кивнул, поняв ее намерение как можно сильнее подпортить ему наружность. Пепин же, приподняв бровь, прыснул от смеха, догадавшись о причине бабкиного маневра.

— Вот был бы ты пострашнее, как все порядочные парни, типа меня, — придуриваясь, заявил Пепин, подмигивая Бренну, — так и не пришлось бы по углам шарахаться от благородных извратов…

— Иди в пень, Пепин, я достаточно страшен… — буркнул Бренн, поднимая поднос с кусками телятины, запеченной в сливах под мятным соусом. Пепин подхватил соседнее блюдо, где дымились лепешки с пузырящимся от жара острым сыром, и улыбнулся прабабке: — Да не боись, афи, господа девками заняты, на честь и задницу нашего Бренна никто покушаться не будет…