— Ты похлеще моей матушки.

Суджа, нахмурившись, покачала головой. Она отвернулась и снова принялась ворошить в ванночках отпечатанные снимки.

— Зачем ты пришел в университет в таком виде?

Чин закрыл лицо ладонью.

— Ты выглядишь как гангстер. Я не могу показываться рядом с тобой.

— Нас все равно никто не увидит.

Чин отошел от стены и приблизился к Судже. Она была на целую голову ниже его, но благодаря изящному сложению и стройности не выглядела малорослой. Ее свободный свитер соприкасался с рубашкой Чина, и он почувствовал наэлектризованность ее кожи. Он был рядом с ней, сердце билось где-то в горле, и Чин молча наблюдал за тем, как на фотобумаге проступают и соединяются между собой темные линии. «Как только удается урвать момент, чтобы побыть со своей девушкой, постоять с ней вот так рядом, сразу чувствуешь себя снова целехоньким», — подумал он.

Суджа перенесла фотографию в ванночку с закрепителем, вгляделась в изображение и осталась довольна тем, что оно получилось четким и прекрасно проэкспонированным. Хотя бы что-то. Некоторые вещи в жизни еще удается контролировать.

— Что скажешь? — Суджа взяла снимок обеими руками и подняла его повыше.

Взгляд Чина был прикован к ней.

— Хорошо, — выдавил он из себя.

— Только хорошо? — возмутилась она.

— Прекрасно.

— Я про фотографию, оппа!

— Я ее уже видел.

— Нет, это новая. Я вчера снимала в Институте танца.

Тени на снимке превратились в ряды женщин в национальных платьях со склоненными головами и ниспадающими на платья лентами.

— Посмотри, какая композиция, — сказала Суджа.

— Хорошая композиция.

— Ты же не смотришь.

— Прости.

— Ладно, забудь. — Суджа потянулась за чем-то позади Чина, слегка задев его рукой по ребрам. — Подуй на нее, чтобы скорее высохла, — попросила она, протягивая ему щипцы. — Если я опять опоздаю, отец узнает.

Она повернулась к другой ванночке и резко замерла:

— Так что же произошло с твоим лицом на самом деле? Кто мог сотворить с тобой такое?

— Ты не опоздаешь… — Голос Чина дрогнул.

Опустив в ванночку очередной снимок, Суджа ждала, что Чин скажет дальше. Она надеялась, что он объяснит ей, что случилось с ним в Янгдоке, но чем дольше затягивалась пауза, тем сильнее менялась атмосфера в комнате.

— Суджа… если со мной что-нибудь случится… ничего не случится, но если вдруг когда-нибудь…

Она медленно подняла взгляд на Чина:

— Что-то ведь произошло, да?

— Ты должна знать, что самый важный человек в моей жизни находится сейчас со мной в этой комнате. — Он накрыл ладонью ее руку, и их пальцы переплелись.

Лицо девушки было освещено красным светом. Ему хотелось прижать ее к себе, потеряться в глубине ее темных глаз и рассказать ей все.

— Что случилось? — прошептала она.

Чин оценил, насколько подходящим был момент: они одни в темном безопасном месте, и если он собирался рассказать ей все, то сейчас было самое время. Но потом Чин подумал о возможных последствиях такого признания, о цепочке событий, которая может сложиться, если ее вдруг начнут допрашивать, и о том, как это может изменить их отношения и повлиять на отношения каждого из них с государством.

— Ничего, — ответил он, — ничего не произошло.

— Не лги.

Чин покачал головой.

Суджа молчала. Есть вещи, которые не будешь обсуждать с друзьями или даже в кругу семьи. Ты просто отправляешь их в дальние уголки сознания и привыкаешь молча носить в себе, загоняя все дальше и тем самым делая их только мрачнее. Все полотно жизни в Северной Корее было в черных прорехах, но каким-то образом оно не разваливалось. Так у них произошло с дядей Ху: он исчез из их жизни и стал одним из «сгинувших». У каждого были свои потери, и все знали по собственному опыту, что их нужно запечатать глубоко в себе и жить дальше, никогда это не обсуждая.

«Люди порой чересчур быстро оправляются от горя, и тем лучше для них».

— Ты же не совершал никаких глупостей? — осторожно спросила Суджа, не глядя на него.

— Нет, — прошептал он.

На самом деле он совершил колоссальную глупость, государственную измену, и надеялся, что Дорогой Великий Руководитель никогда об этом не узнает. Отец разозлился на него за дело: этим поступком он подверг опасности всю семью. Чин молился, чтобы его преступление со временем было забыто, а жизнь шла дальше, как и было запланировано.

Их взгляды снова встретились, но что-то между ними уже поменялось.

— Опасно приходить на учебу в таком виде, — сказала Суджа, глядя ему прямо в глаза. — Это не похоже на несчастный случай.

— Я должен был тебя увидеть.

— Мы можем встретиться не в университете. Я могу прийти к тебе, после того как схожу в редакцию.

— Я не сделал ничего плохого. Мне не нужно прятаться.

При этих словах с лица Суджи немного спало напряжение.

— Это хорошо, что тебе нечего скрывать. Но тебе все равно могут начать задавать вопросы, поэтому ты должен быть осторожнее.