Творец их увидел и помог построить мир внутри Предела. Алькаан — это четыре континента, четыре столпа вокруг черных вод Сеятеля, теперь его делят между собой наследники изначальных — неведомые, живущие в круговороте своих бесконечных воплощений, а смертным людям достались только обочины и облака.

Вы выходите из лифта. В коридоре отделения мерзко гудит и мигает лампочка, не в силах выносить этот звук ты моргаешь и она лопается. Ольга инстинктивно пригибается и тянется к метателю в кобуре.

— Вот же… дерьмо, — шипит детектив сквозь зубы. И вы идете дальше, сворачиваете, бесконечно сворачиваете, по одинаковых коридорам, выкрашенным серой краской. Идете мимо открытых дверей и громких, отчаянных стонов. На отделении никого, ни врачей, ни другого персонала. На сестринском посту лежит стопка чистого белья. Ты прислушиваешься. Из-за одной из закрытых дверей без табличек раздается смех и звон ложки о стенки чашки, ты подходишь и невежливо распахиваешь дверь.

Испуганные медсестры вскакивают из-за стола. Та, что постарше и поплотнее, из-за стола не встает, начинает ругаться не выпуская кружку с чаем из рук, но Ольга сует ей в нос жетон и она замолкает.

— Ищем пациентку, поступила к вам сегодня утром, побои и отравление змеиным ядом. Мне звонил врач с вашего отделения, Карим Герян.

— Карим Геогиевич уже ушел, — говорит одна из медсестер, на ее испуганном секунду назад лице, теперь сплошная почтительность.

— А пациентку вашу в морге ищете, — говорит та, что постарше, отворачивается и снова мешает ложкой чай в чашке. — Звонили же уже, говорили, умерла девчонка.

Звон эхом отдается у тебя в ушах, хочется моргнуть так, чтобы эта чашка разлетелась вдребезги, но Ольга вовремя кладет руку тебе на плечо и чуть сдавливает, ты выходишь из тесной каморки обратно в коридор. Кто у нас детектив? Правильно, Ольга детектив, вот пусть она и разбирается.

И тут из-за поворота появляются двое, один большой, с одышкой и в плаще, второй еще больше, но кудрявый и в пиджаке. То, что они работают на депатрамент так отчетливо читается на их лицах, что ты не сразу замечаешь оружие и жетоны.

— Консультант! Вот так встреча, — говорит большой плащ и вытирает пот со лба мокрым платком. Ольга, видимо услышав знакомый голос, выходит в коридор. Плащ хохочет.

— И вы тоже здесь, детектив Полански!

— Джон-джон, ты еще подрос с нашей последней встречи? Юджин, а кто из вас первым догоняет подозреваемого? — смеется Ольга.

— Ты, Полански, я так понимаю пришла из-за убиенной Морин Гуревич? — спрашивает пиджак, он к твоему удивлению потеет намного меньше напарника. — Хочу тебя расстроить, это дело об убийстве и теперь оно наше, — разводит руками пиджак.

Ты видишь имя на жетоне — Юджин Касада, а того, что потеет в плаще рядом с ним, зовут Джон Джозеф.

— Нам нужна твоя подружка, — говорит Джон-джон и тычет в тебя мясистым указательным пальцем, на котором ты видишь кольцо-оберег. Бессовестная подделка, видимо купленная в одном из тех даршопов под окнами твоего нового кабинета.

Ольга улыбается и качает головой, молча смотрит на тебя снизу вверх. На каблуках ты почти на голову выше нее.

— Окажите нам честь, — вдруг говорит Юджин Касада. — Надо сцапать за жопу этого ядовитого засранца!

— Хотите сказать, детектив, — тихо говоришь ты. — Девушка умерла от отравления ядом?

Касада разводит руками.

— Так мне по телефону сказал врач, но без вскрытия, я не могу утверждать о причине смерти.

— Может, рассуждать о причине смерти, Юджин? — поправляет его Ольга.

— Да какая разница! — хохочет Джон-джон. — Нет бумажки — нет причины, пойдем искать кто нам бумажку выдаст.

Варгоново вымя и то не так тянется, как время в серых стенах этой больницы. Сначала вы ищите дежурного врача отделения, потом заведующего отделением, потом заведующего моргом, без которого вас не пускают к телу, потом ждете самого коронера, который вышел пообедать… Ты несколько раз порываешься уйти, подняться к Фархаду на его закрытое отделение, но Джон-джон именно в такой момент вдруг дергает тебя за рукав и начинает что-то рассказывать, а Юджин шутить шутки, над которыми не смеется даже Ольга и ты остаешься, из какой-то неясной тебе солидарности.

Когда тело девушки наконец достают из холодильника и кладут перед вами на стол, ты уже вымотана настолько, что плохо держишься на ногах. Звуки доходят до тебя как через воду, коронер продолжая жевать, что-то говорит, но ты лишь смотришь. Смотришь на тонкую, белую шею девушки, на две глубокие раны от зубов. Вокруг укуса припухлость, ткани отекли от яда. Тебе без всякой экспертизы ясно, что это укус заара. Молодого, глупого и неопытного заара.

Ты смотришь на лицо девушки, точнее совсем еще девочки, и не можешь представить его под слоем вызывающей косметики, но именно так она выглядит на своей единственной фотографии, которую сует тебе под нос Джон-джон.