— Можно сигарету? — разлепила пересохшие губы Лена.

Хирург машинально протянул открытую пачку, совершенно не задумываясь, сколько примерно лет может быть девушке — как-никак не малолетка на улице стреляет, а боец, только что сражавшийся плечом к плечу с ним!

— Спасибо, — Лена отпила глоток чая. — С девочкой всё в порядке?

— Вроде да, только перенервничала сильно.

— Да, меня посмотрели, сказали, ободралась только об асфальт. И таблетку дали, чтобы я успокоилась, — девочка, похоже, уже немного отошла от потрясения.

— А маме-то позвонили? Волнуется же небось! Да, зовут тебя как?

— Маша. Нет, маме не звонили, у меня нет телефона. У папы есть.

— Разбился его телефон, — заволновался хирург. — Номер-то мамин знаешь? — он начал набирать на своём мобильнике диктуемые Машей цифры.

«Вот ведь влипла почти в ту же историю, что и Даша!» — усмехалась про себя Лена. — «Тоже машина, тоже наезд, только Даша смогла малыша придержать в последний момент, а я — нет, я по-другому удержала. Хотя что тут удивительного? Самые частые несчастные случаи в Москве — это именно автомобильные аварии. Фея Маша, фея Даша…» — её мысли почему-то стали уноситься совершенно не в ту степь. — «Фея Маша?» — она наконец осознала, что за таракан так неудержимо лезет ей в голову.

— Чёрт! — хирург закончил разговор. — Извините, я не вам. Маша, мама не может сейчас за тобой приехать.

— Я знаю, — спокойно кивнула девочка. — У меня брат маленький.

— Давайте я Машу домой отведу, — предложила Лена.

— А вы-то кто такая? — у Евгения Вячеславовича наконец появилась возможность спокойно разглядеть «колдунью», как он называл её про себя. Невысокая, даже, можно сказать, миниатюрная. Тёмные волосы с рыжинкой, тёмно-зелёные глаза, бледное, какое-то аристократическое лицо. Одета красиво и со вкусом, очень изящные серьги с зелёными камешками, такое же кольцо на левой руке… Нет, не «колдунья» — фея!

— Елена. Как вас по имени-отчеству — я знаю, — глаза девушки смотрели с какой-то печальной отстранённостью, как будто она была не вполне здесь. «А ведь так оно и есть», — подумал хирург. — «Ты именно что «не вполне отсюда», если можешь не дать умереть человеку, потерявшему почти всю кровь».

— Что ж, не буду больше ничего спрашивать, — вздохнул он. — Чудеса в жизни тоже должны быть. Маша, ты далеко живёшь?.. Ага, минут пятнадцать пешком. Пойдёшь с Леной?

— Пойду, — девочка улыбнулась и встала.

— Да, Елена, простите, сколько вам всё-таки лет? — решился наконец спросить Евгений Вячеславович, оценив профессиональным взглядом девичьи руки феи, совершенно не вязавшиеся с нарядом взрослой девушки и глазами совсем уж зрелой женщины.

— Четырнадцать, — спокойно ответила Лена, и хирург наконец понял, что бок о бок с ним в операционной стояла даже не девушка, а девочка-подросток, только-только вступающая в юность. Слишком рано повзрослевшая девочка.

* * *

— Маша, ты плохо себя чувствуешь или просто домой не хочешь? — Лена заметила, что девочка плетётся откровенно нехотя.

— Не хочу, — призналась Маша. — Мама дёргать начнёт: «Опять с книжкой села? Иди с Полинкой поиграй!» Ну, с сестрой. А с ней трудно, — она печально, совершенно не по-детски, вздохнула, и девушка поняла, что Полина чем-то больна. — Только успокою её, играть начинаем — «Картошку почисть, почему я одна должна? У меня ребёнок маленький!» Полинка плачет, с мамой поиграть хочет, а мама одним Жориком занимается, от нас только отмахивается. Через два года и Жорика бросит, новую ляльку себе родит.

— «Ляльку» — это она так выражается? Кстати, вас трое детей у неё?

— Ага. Четверо, Андрюша ещё.

— А сколько кому лет?

— Мне одиннадцать уже. Андрюше шесть, Полинке три, а Жорик маленький совсем.

— А папа что? А бабушки с дедушками?

— Папа только, по выходным. Хотел нас с Андрюшей в зоопарк сегодня сводить… — девочка начала плакать, прижавшись к Лене.

— Подожди, так он с вами не живёт? А Андрей-то где?

— Не пустили его. Полинку тетёшкать заставили вместо меня! — чувствовалось, что Маше очень обидно за брата. — А у него не получается, Полинка плачет, а мама только кричит на них. И у папы не получается, — она опять расплакалась. — Папа с нами живёт, только он поздно с работы приходит. Хочет со мной поговорить, а мама нас спать гонит, чтобы про Жорика ему рассказывать, один Жорик у неё на уме!

«Какая же я маленькая ещё!» — с горечью поняла Лена. — «Взрослость– то есть, а опыта и знаний — мизер! Что творится с Машиной мамой — не понимаю, что с Полинкой — тоже не понимаю, как помочь — тем более. Будь здесь Ната с Артуром… Нет, надо самой! С кем-то по-настоящему взрослым посоветоваться не зазорно, но с кем? Степаныч — мужчина, Кристину я знаю плохо, да и на работе она… Стоп, Елена! А родная мать-то у тебя есть? Ты просто привыкла уже, что это она — неразумный ребёнок с водочной погремушкой, но мама же не пьёт больше».