— Что, серьёзно? Огонь? — подняла брови Лейла. — Тогда понятно, почему я услышала его — тоже маг, так что ничего удивительного. Антон, хочешь с нами в Москву? Бабу Лиду есть кому похоронить?

— Баба Валя похоронит, которая в соседней квартире живёт, — серьёзно разъяснил мальчик. — Они с бабой Лидой договорились.

«Нет, нельзя пацану жить в окружении одних старушек!» — поморщилась Лариса. — «Сам уже превратился даже не в маленького старичка, а в маленькую старушку! Старички-то максимум завещание напишут, а похоронными разборками не заморачиваются — просто живут себе и живут, пока не помрут».

— А насчёт тебя не договорились? — спросила она. — У кого жить будешь, в смысле?

— У бабы Вали, но я не хочу. Она скучная.

Лейла грустно рассмеялась:

— А у нас? Хочешь?

— Феи только девчонок забирают, — недоверчиво нахмурился Антон.

— Не только! — подмигнула Лариса, абсолютно не удивляясь, что мальчик понял, кто они с Лейлой такие — он же сам маг. — Волшебный мальчик у нас тоже есть!

* * *

Лена появилась через пару минут после того, как Лейла исчезла вместе с Антоном:

— Держи, — она протянула Ларисе резиновые перчатки и распечатанную записку для «бабы Вали». — Марина перевела на украинский, но не уверена, что без ошибок — говорить-то она по-украински говорит, а писать приходилось разве что в первом классе. И диалект у неё не местный.

— Ну да, она из Тернополя, я знаю, — кивнула фея Воды. — Нам как раз чем западнее, тем лучше, чтобы точно в сторону России не смотрели с подозрением. Лен, ты деньги принесла? Добавим к Лидиной заначке на похороны, а то там наверняка очень мало.

— Баксами, гривен не было, — Лена достала несколько стодолларовых купюр и положила на стол под записку.

Документы они нашли очень быстро, и украинский паспорт на имя Лидии Никифоровны Пристайко, семидесяти восьми лет, сразу отправился на стол, придавив записку и деньги под ней. Так, что ещё? Семейный фотоальбом — тоже надо прихватить, будет хоть какая-то память пацану. Свидетельства о смерти — фамилия та же, Константин Афанасьевич и Семён Константинович. Прадедушка и дедушка Антона, надо полагать? Забираем. Ага, вот и самое главное — свидетельство о рождении! Хм, почему-то российское. Пристайко Антон Викторович, ему действительно скоро пять лет, родился в Москве, мать — Пристайко Галина Семёновна, отец — Неизвестно Виктор Михайлович. Во дают! Хоть бы «Неизвестнов» написали или «Беспрозванных», а так — сразу ясно, что никакая не фамилия. Впрочем, всё равно удачно — Страж Драконов ведь и есть Виктор Михайлович по имени-отчеству.

«Лишь бы только Виктор вернулся из своих странствий по мирам!» — тревожно кольнуло сердце у Ларисы. — «И наставница Алина. И умник Артур, которого мне очень не хватает. И Ната — по-настоящему взрослая Лесная Сестра, а не просто совершеннолетняя. Да, если бы речь шла только о девочках, мы бы справились, но теперь — нужны ещё и мужчины».

* * *

Услышав звук открываемой двери, М’рика осторожно выглянула из крошечной спаленки в такой же крошечный кабинетик. Так и есть — Хьёи. Бледнее, чем вчера, и того и гляди упадёт.

— Смотри лечение, я в спальне забыла… — прошептала эггла, держась за стену.

Принеся таблетки и налив стакан воды, М’рика рискнула спросить:

— Что случилось-то?

— Ничего, только лечение забыла, — Хьёи пыталась говорить «по-анетски», но получалось у неё плохо — в Ма-Анете девушка никогда раньше не была и учила язык по самоучителю какого-то существовавшего лишь в воображении некоего профессора «анетского языка», представлявшего собой дикую и совершенно нелогичную смесь г’вара и м’бова. — Держи меня, — она, пошатываясь, села за стол и выпила лекарство.

— Говори на эггла, я понимаю, — предложила анетка. — Тебе же плохо, не напрягайся так.

— Ты знаешь эггла? — обрадовалась Хьёи. — Может быть, пойдёшь со мной переводчиком? Хотя нет, ты же скрываешься, — сразу вспомнила она. — А у вас разве нет программы убежищ для жертв домашнего насилия?

— Может быть, и есть, но я не знаю, где такое убежище в этом городе, — обтекаемо ответила М’рика. Не объяснять же было прекраснодушной дурочке, что скрываться можно и от официальных инстанций и что в Ма-Анете «жертвами домашнего насилия» чаще становятся, наоборот, мужчины! Не сможет эта Хьёи такое воспринять, для неё «я скрываюсь» может означать исключительно «скрываюсь от бытового мужского преследования». — Да ладно, мне бы только несколько дней отсидеться, а то нога болит, — девушка подвернула ногу, прыгая с поезда, в котором она, путешествуя, конечно, «зайцем», была застигнута контролёрами. — Ещё на пару ночей приютишь?

— Конечно! — с жаром подтвердила эггла. — Цивилизованные разумные должны оказывать помощь угнетаемым человеческим народам! Я вот сегодня уже три энергокомплекта поставила и под тысячу проспектов раздала, а завтра ещё наши волонтёры приедут и второй контейнер проспектов привезут.

— А что это такое — энергокомплект?

— М’рика, это мечта! Это дело всей моей жизни… которой у меня осталось совсем немного, я же неизлечимо больна, — призналась Хьёи. — Зелёный мир! Никакой грязи, вот смотри, — она вытащила из стола несколько проспектов. — Видишь? Ветрогенератор, солнечная панель, аккумулятор и педальный привод — как раз хватает на такой домик! — изображённый на картинке домик действительно смотрелся уютно и симпатично, но при этом как-то игрушечно.