Ключ — остров. 21 сентября 1943 г. Полдень.

Старец лежал ничком, уронив голову в ручей, что пробивался из-под колодезного сруба, и жадно пил. Вся его спина была разворочена автоматной очередью и, казалось невероятным, что он ещё жив.

Заметив Саньку с майором, старец приподнял голову и посмотрел на них мутными синими глазами. Знамин подбежал к старцу и помог ему опереться о колодезный сруб.

— Ухожу, — еле слышно прохрипел старец, превозмогая боль. — Я страж острова. Я был им почти двести лет. Теперь, ухожу.

«Бредит», — со смешанным чувством жалости и досады подумал Знамин.

— Нельзя оставлять остров без стража, — снова прохрипел старец, — тёмные люди войдут в чрево острова и завладеют силой богов. Мои предки берегли остров много веков и от норманнов, и от свеев, и от лихих людей. Теперь ваш черёд.

Старец посмотрел вдруг на Саньку, и лицо его прояснилось.

— Подойди, отрок, — позвал он. — Вижу, светел ты, и путь твой долог. Тебе и быть стражем. Наклонись-ка.

Санька растерянно посмотрел на Знамина и наклонился к старцу. Тот опустил дрожащую руку за пазуху и достал тот самый амулет, что накануне висел у него на груди. Старец протянул амулет Саньке:

— Это ключ к чреву острова. Береги его.

Старец замолчал, собираясь с силами. Наконец он заговорил снова, обращаясь теперь сразу к обоим:

— Заклинаю вас от соблазна завладеть силой. И сами погибнете и мир погубите. Помните об этом. Помните… — еле слышно повторил он и замер.

Какое-то время майор и Санька стояли молча, боясь потревожить старца. Казалось, вот-вот он очнётся и заговорит снова. Но он больше не заговорил. Он был мёртв.

Тайна острова так и осталась тайной. Но теперь к ней существовал ключ. Знамин взял у Саньки амулет и внимательно рассмотрел его. Сделанный из медово-красного сердолика, амулет с лицевой стороны был покрыт каким-то затейливым рисунком. На обороте Знамин разглядел столбцы непонятных символов. Если это и есть ключ к тайне острова, то над ним ещё нужно было крепко поломать голову.

Знамин вернул амулет Саньке.

— Держи, страж острова, — сказал он серьёзно, — теперь, выходит, ты тут за главного. Так что давай, командуй.

Санька стёр рукавом пятнышки крови с амулета и посмотрел сквозь него на солнце. Диск ожил, вспыхнув изнутри кровавым огнём. Санька почувствовал вдруг, что держит в руке частичку той неведомой силы, о которой говорил старец. Исполнившись каким-то новым, неожиданным для себя чувством, Санька спрятал амулет под бушлатом и сказал:

— Идёмте, товарищ майор, нам ещё нужно отыскать коч.

Уже к вечеру, обходя остров, майор с Санькой набрели на узкую бухточку, где хозяева острова прятали своё судёнышко от штормов и чужих глаз.

Рано утром, схоронив на берегу Стёпу и старика-старовера, Знамин и Санька перенесли в коч раненого механика, кое-какие припасы и, простившись с островом, вышли в море.

Через сутки их подобрал эсминец «Неистовый» в ста милях западнее Северодвинска.

Москва. Штаб — квартира «ОАЗиС». 12 июня 2019 г. Полдень.

Директор Отдела Аномальных Зон и Ситуаций, Эрнест Карлович Гремин, в миру больше известный как ЭКГ, сидел в своём директорском кабинете за столом, заваленном предметами самого разнообразного назначения. Один из них — большую чёрную пластиковую папку — он держал в руках раскрытой и сосредоточенно изучал содержимое.

Я шагнул в кабинет.

Увидев меня, шеф оторвался от своего занятия, пробуравил меня своим стальным взглядом и кивнул на пустое кресло:

— Привет, Сергей, садись.

Я сел. Гремин сдвинул в линию свои знаменитые брежневские брови, грузно откинулся в большом кресле, и я понял, что разговор предстоит долгий.

— Как отдохнул? — иезуитски осведомился ЭКГ для начала.

— Масса впечатлений, — ответил я не без сарказма. — У нас снова ЧП, Эрнест Карлович?

— Посмотри сам.

ЭКГ протянул мне чёрную папку. Я раскрыл её. Как обычно: распечатки каких-то документов, несколько фотографий. На одной из них я увидел тело лежащего на полу мужчины. Это был пожилой, но вполне крепкий ещё человек, одетый не то в больничную пижаму, не то в домашний халат. На одной его ноге я разглядел шлёпанец, другая была босой. Руки и ноги мужчины казались неестественно вывернутыми. Без сомнения, он был мёртв.

— Это Знамин Георгий Аркадьевич, полковник госбезопасности в отставке, — прокомментировал ЭКГ, — убит у себя на даче в Малаховке два дня назад.

— А при чём здесь наша контора? — удивился я. — Если это бывший сотрудник ФСБ, то почему федералы сами не крутят это убийство?

— Ты слышал что-нибудь о проекте «Немезида»? — спросил Гремин вместо ответа.

— Так, в общих чертах, — соврал я.

— Когда создавался наш отдел, — продолжал шеф, — федералы передали нам свой спецархив. Чего там только не было! И летающие тарелки, и йети, и бермудские треугольники, и ещё много подобной дребедени. Надо сказать, расстались они с этим добром без особенных сожалений. Так вот, среди всего этого наследства было кое-что и о проекте «Немезида».