Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять….

Ты боишься зеркала, лекала, формы, говорят они. Не хочешь затвердеть раз и навсегда сорванным каштаном. Ты мнишь себя ручьем, но твоя суть камень.

Счастье быть бесформенным. Счастье не иметь тела – не потеть, не кашлять, не есть, не испражняться. Не харкать красным соком. Не истекать белым соком. Не болеть. Не знать боли. Ни физической, ни душевной.

Я выверну тебя на чистую воду. Я выведу тебя на изнанку.

…Кто говорит это? Кому я говорю это?

Навожу резкость и вижу: стоит рябая, в платке точно с богомолья, черно-синие губы в нитках морщин, в углу усатого, как у сома рта – цыгарка, бесцветные глаза смотрят пристально, без интереса. Вот ты, плоть и кость, крик и кашель, кровь и слеза – а я черная головня, мне твои амбиции-печали неведомы. Схлопну, сдую, схороню. И нет тебя.

Меня нет.

«… целостности. Мозг всегда делает личность целой, независимо от количества дыр. Осколки личности, не состыкованные друг с другом…»

Приглушенный женский голос монотонно бубнит в наушниках – я поймала какую-то левую радиоволну (в моем смартфоне есть радио?). У моих наушников длиннющий провод – я таскаю их с собой, зафиксировав излишек шнура прищепкой. Более удобные, беспроводные валяются дома: я не беру их в дорогу, экономлю заряд, как герой Джека Лондона экономил спички. И если я когда-нибудь изменю своей старой привычке, то не сейчас. Не сей оплетающий, обволакивающий час. Не в этот момент, который грозит затвердеть смолой, заянтариться вокруг меня, отгораживая от мира, обездвиживая, обезвременивая…

Конец ознакомительного фрагмента.