– Не веришь? – подвскинулась та, впрочем, не с возмущением, а скорее в рамках поддержания эмоционального градуса беседы. – Ну и зря не веришь! Я, может, поболтать люблю, может, и лишнего где сболтну, да только соврать не совру. Дорогу-то тебе здесь никто подсказать не может. Только это ж не значит, что и спросить некому. Смекаешь?

Ленка ничего не поняла, но на всякий случай покивала. Люди любят, когда с ними соглашаются. Становятся сговорчивее.

– Ну, как частенько… в год-то раз-другой случается, а то и почаще. Да только туда-то все прут, а обратно чой-то никого не видали. В смысле, не оборачиваются они.

– То есть, не возвращаются? – уточнила Ленка почти непроизвольно. Ощущение сгустившегося воздуха надавило на грудь. И значение обманчиво безобидного «оборачиваются» показалось вдруг совсем не тем, что «едут назад». Мало ли…

– Как сказала, так и есть, – отмахнулась хозяйка.

– Так может, просто назад другой дорогой едут? – предположила Ленка.

Хозяйка выразительно постучала себе по лбу кулаком.

– Ты, девк, чего? Думаешь, если есть дорога для «туды», то и дорога для «взад» имеется? В ту степь и одной-то дороги жирновато будет.

– Дорога для «туды» и дорога «взад», – машинально повторила Ленка.

Ей уже не хотелось продолжать игру детектива под прикрытием. Запал кончился, остались разочарование и горькое недоумение. Зачем она потащилась в такую даль по наводке какой-то неизвестной Марианны Пригожей? Она ее в глаза не видела, а уже оказалась у черта на куличках, и куда дальше плыть, неизвестно. Надо было хоть Аську взять для компании, запоздало пожалела Ленка. Она не могла взять в толк, как получилось, что она, которая могла, спустившись на первый этаж, подняться на свой двенадцатый проверить, закрыта ли дверь на оба замка, так легко позволила втравить себя в этот блудняк. Неужели в пику волевой матери, привыкшей контролировать каждый ее шаг? Или чтобы потом рассказывать Шмелю, как она скаталась в деревню посмотреть старый дом? Как будто он никогда деревни не видел с ее домами, ха-ха, я вас умоляю.

Ленка вздохнула. Как бы то ни было, поздно оглобли поворачивать.

То ли от кофе, то ли от внезапно накатившего испуга захотелось в туалет.

– Простите, а гальюн здесь есть?

Словечко Шмеля вырвалось помимо воли.

– Сортир, что ли? А ты как думала, – недовольно пробурчала тетка, переходя на обычный язык, – У меня приличное заведение, а не барак. Там на задворках, не заблудишься.

Ленка вышла, от расстройства опрометчиво бросив рюкзак на стуле – познабливало, под ложечкой скопилась горечь. Глотнув свежего воздуха, она в десятый раз приказала себе не ловить химер и, обогнув дом, направилась к деревянной будке с сердечком в двери. Да уж, со смешком подумала она, вот памятник, к которому не зарастет народная тропа. Но эта конкретно тропа была в камнях и черт-те знает чем. Ленка, конечно же, прямо перед целью споткнулась и полетела носом вперед.

Не долетела.

Ленку вдруг с силой рванули за руку, и в следующую секунду она, к своему мгновенно нахлынувшему ужасу, обнаружила себя плотно прижатой к двери. Той самой – черной, занозистой, с сердечком.

Кто-то, мешком навалившись сзади, тяжело дышал ей в ухо.

В животной панике, она дернулась, инстинктивно пытаясь увильнуть бедрами. Бесполезняк. Ленка кое-как изловчилась, снова дернулась, ссаживая кожу на щеке, и двинула пяткой агрессору в голень. Промазала – напавший был, судя по всему, не новичок и без проблем увернулся. На адреналине Ленка еще подергалась, но ее перехватили крепче.

Все, подумала она. Сейчас заор…

– Ну-ка, не дури, – сказали вполголоса с угрозой.

Голос принадлежал совсем молодому человеку.

– Не ори и не дергайся. Не трону.

Ну конечно, не тронешь, подумала Ленка. Кто бы сомневался. Перед глазами плыли круги. План спасения не складывался.

– Ты вот что… Сейчас же разворачивайся и уезжай, откуда приехала. Вот прямо сейчас сворачивай манатки и уезжай. По-хорошему прошу. Пока.

С просьбой не вязался ни тон, ни другой, куда более выразительный глагол, который Ленка услышала вместо «уезжай».

– Усекла?

– Усекла, – согласилась Ленка покладисто и даже попыталась покивать прижатой головой. – Не буду кричать. Отпустите, пожалуйста.

– Ни хрена не поняла, овца, – в голосе то ли тоска, то ли мольба.

Ее так же резко, как взяли в захват, отпустили, и она инстинктивно присела, прикрыв руками голову. Еще пару секунд не оборачивалась, не желая впускать говорившего в свою привычную картину мира. А когда обернулась…

Он не спешил убегать – стоял и буравил ее в упор свирепым взглядом ярко-зеленых навыкате глаз. Молодой мужик в ватнике и штанах, явно местный, может и парень, сильно небритый только. Сначала он показался Ленке очень сутулым, но стоило ему развернуться, одновременно легко и неуклюже, как до нее дошло, в чем дело.

Спина маньяка выпирала горбом. Качаясь, как пьяный, он улыбался и отступал, разведя в стороны руки. Повернулся и зашагал прочь.

Ленка проводила его взглядом до угла. Услышала удаляющиеся быстрые шаги. Поднялась, шваркая спиной по двери сортира. Перед глазами плыли круги.

Весело тут у них, ничего не скажешь. Собор, туды и взад, вельчинской богоматери. Восстанавливая дыхание, на подгибающихся ногах Ленка вернулась в кафешку. Хозяйка как ни в чем не бывало проверяла кассу.

«У меня приличное заведение, а не барак…»