Чтобы наблюдать за ней с удобствами, я принес кресло к этому зеркалу с другой стороны и уселся в него с бокалом легкого вина.

Дама сначала огляделась кругом, проверила все занавески, заглянув за них, потом подошла к зеркалу и стала раздеваться, попеременно любуясь в него собой. Она стала сама себе расстегивать и развязывать многочисленные застежки, пуговички и шнурки, постепенно освобождаясь сначала от шляпки, потом сняла накидку, заменяющую пальто, и осталась в неброском платье, расшитом яркими нитками. Нитки сложились в сложный узор на груди. Потом она сняла и это платье, – не спеша, не торопясь, временами так же внимательно разглядывая себя в зеркало. Потом стала снимать и бросать на пол остальные детали своего одеяния, – благо они уже не требовали столь большого числа расстегивания и развязывания.

Когда на ней остались только трусики и лифчик, она стала строить зеркалу рожицы и гримасы, от чего я даже представил себе, что она понимает, что стоит практически голая передо мной и строит эти рожицы именно мне. Мне стало смешно, – это просто невозможно. А женщина продолжала раздеваться: из снятого лифчика освободились весьма солидные груди зрелой женщины. Не то чтобы большого размера, но вполне сформированные такие «дыньки» с торчащими вперед сосками. Дама сняла трусы и подошла вплотную к зеркалу, чтобы разглядеть на себе какие-то морщинки на животе, которые попыталась словно пригладить или разгладить. Я даже не понял для чего, – но отнес этот факт к тому, что она женщина, и нам, мужчинам, этого не понять.

Зато я с удовольствием разглядел не только эти складочки, но и соски, и растительность между ног, и ряд родинок на груди, животе, бедрах и ягодицах. Постарался запомнить их расположение.

Больше ничего интересного не было и не предвиделось. Дама забралась в теплую ванну и некоторое время там блаженствовала. Когда вода стала остывать, она выскочила оттуда и сначала нашла в шкафу большое полотенце, вытерлась. Пока вытиралась, оглядела остальные отсеки шкафа и вытащила оттуда длинный халат, который после осушения волос сразу и надела. И позвонила в колокольчик.

– Вы сегодня играете роль моего пажа? – с улыбкой сказала она мне, когда я вошел в купальню.

– Нет, я только добросердечный хозяин дома, и никакую другую роль больше играть не хочу. Если честно, то у меня есть некоторые дела, но некое время я могу Вам уделить, – и повел ее по коридорам в столовую. Мы поужинали тем, что мне оставили на обеденном столе мои усердные слуги до своего ухода. За обедом она рассказала о своих делах и подругах в «Обществе мира», потом рассказала мне о Первом европейском Конгрессе пацифистов, созванным Лондонским «Обществом мира» по инициативе Американского общества. Потом я просто перестал фиксировать в памяти ее болтовню.

После обеда мы остались сидеть в столовой, но только пересели в глубокие кресла.

– А чем занимаетесь Вы? – вдруг спросила дама меня.

– Я занимаюсь угадыванием деталей человеческого тела, – улыбнулся я ей в ответ.

– Не поняла, – это как?

– Если я назову на Вашем теле какую-то деталь, сможете ли Вы показать мне эту деталь или пустое место на том месте, которое я назвал неправильно?

– Ну, какую такую деталь Вы можете назвать? И так понятно, что на месте груди кроме груди не может быть ничего другого.

– Например родинку, или бородавку, или…

– Это просто невозможно, – улыбнулась дама.

– Тогда покажите мне вот здесь, – я ткнул пальцем и обвел место ей на груди. – Здесь может быть только небольшая бородавка в виде рисового зернышка, и ничего другого.

Дама отогнула борт халата и так и смотрела на меня во все глаза, показывая бородавку.

– Не закрывайте пока халат. На левой коленке у Вас небольшая родинка размером с копеечную монету, но вытянутая по горизонтали в виде кофейного зерна.

– Ну, это Вы могли увидеть, когда я сидела перед Вами в кресле, – и, нагнувшись, показала мне коленку.

– Хорошо. Тогда покажите мне на левой лопатке абсолютно круглую родинку размером с маковое зерно и расскажите, как и когда я мог ее увидеть.

– Но я сама таких подробностей не знаю, – расхохоталась дама.

– Я еще у Вас родинки вот здесь, здесь, здесь и здесь, – и она невольно, словно под гипнозом стала открывать обе груди, живот и переход живота в бедро. Я аккуратно сначала потрогал родинки на ее грудях, потом поцеловал сначала их, потом соски, потом живот и распахнул халат совсем, заранее зная, что под халатом больше ничего нет. Халат соскользнул на пол к нашим ногам. Так и взял ее на руки и понес в расположенную за дверью столовой спальню для гостей, где заранее расстелил кровать. Я положил ее на живот, совсем голую, и погладил по ягодице. – А вот здесь целая группа родинок, которые я тоже хотел бы Вам продемонстрировать.