– Видимо, мне придется сегодня побыть Вашей горничной? – спросил я, когда после ужина на первом этаже мы поднялись в номер.

– Нет, не надо. Я рассчитывала, что буду одна в номере, и потому одела такую одежду, которую вполне смогу и сама расстегнуть и снять. Если Вас не затруднит, могли бы спуститься назад в столовую и подождать там некоторое время, пока я разденусь.

Я спустился в бар, выпил пару стаканов сока, памятуя, как отрицательно спутница относится к запаху алкоголя, посидел еще и вернулся в номер. Света не было, потому я стал раздеваться и складывать вещи по памяти, но Бронислава вдруг зажгла свечу и посветила мне.

– Не беспокойтесь, я уже переоделась, и теперь даже встать с кровати смогу, если надо. Или Вы предпочитаете раздеваться в темноте? – по ее улыбке я понял, что шок от происшествия у нее уже прошел или притупился.

Легли, как и договаривались. Я погасил свечу, лег на спину, укрылся и стал дремать. Проснулся от того, что Бронислава обняла меня одной рукой и приникла головой к плечу.

– Мне очень грустно. Вы даже представить себя не можете. Ведь мог же ОН сопроводить меня к матери, посидеть в ее усадьбе несколько дней или сразу уехать, но не поехал. Ему всё равно, как я доеду, как устроюсь вот так в постоялом дворе. Он даже денег не дал на дорогу столько, сколько могло понадобиться, – я уж не говорю с запасом. Знаете, сколько раз я от него уходила в своих мыслях? Просто уезжала к матери и не возвращалась. Но знала, что это его не огорчит, – если даже заметит или вспомнит, что у него где-то есть жена.

– Да не грустите Вы. Всё образуется, – ответил я, хотя понимал, что ничего с таким человеком не образуется. Ее локон попал мне на лицо, я отвел его в сторону, но он опять оказался на моем лице и щекотал нестерпимо, Я отвел его и пригладил его к ее голове, а получилось так, будто я погладил ее по голове. Потом по спине, лопаткам, позвоночнику. Она словно потянулась под моей рукой ко мне с закрытыми глазами. Я наклонил в ее сторону голову и поцеловал в губы. Думал сделать это легонько, почти по-братски, но мы впились друг в друга губами так, что казалось и конями нас не разъединить. Отрываться друг от друга не хотелось, потому я повернулся к ней, положил ее на спину и начал целовать в шею, в грудь между грудей, а груди просто мял руками. Потом задрал вверх ее ночнушку, – до самой шеи, – и стал гладить и целовать живот, гладить руками лобок и ниже.

Бронислава стала выгибаться навстречу моим рукам. Я перешагнул ногами одну ее ногу и завис над ней с упором на руки. Дама была замужней, потому сама знала, что и куда надо делать. Потому взяла в руку член и направила его себе между ног. Головка члена коснулась ее половых губ, которые оказались мягкими, теплыми, влажными и скользкими, и потому легко пустили меня внутрь нее. Я последовал по проторенной другим мужчиной дороге, стал входить всё глубже и глубже, а женщина подталкивала меня к себе, крепко обнимая мои бедра и ягодицы.

Сначала я как-бы выгибался ей навстречу, щадя ее, а потом стал быстрыми поступательными движениями вталкивать член глубже и глубже. Влагалище не рожавшей женщины не сильно отличалось от девственницы: такое же не растянутое, плотное при вхождении, хорошо адаптируется к члену мужчины, обхватывая и немного словно сжимая его внутри себя.

– Кончай в меня, – я хочу ребенка. Пожалуйста, кончай в меня, – молила меня Бронислава, и от этого горячего шепота я кончил в нее. В принципе, я не думал, что кончу мимо, но если она так хочет, то почему бы и нет. Мы застыли так, не рассоединенные, некоторое время. А женщина стала целовать мне грудь и шею. Я лег рядом с ней, чтобы ей было удобно целовать меня. Она прижалась ко мне всем телом, да так мы и заснули.

Ранним утром, как уже супруги, мы не стеснялись и не прятались друг от друга, когда одевались. Она даже помогла мне завязать галстук, а я – подвязать ей на спине какую-то деталь туалета. После быстрого завтрака выехали.

Всё так же за окнами мелькали деревья, деревни, пруды и реки, поля и леса.

– Даже не хочется вечером выходить из кареты, как мне хорошо, – сказала вдруг Бронислава. – Может быть поужинаете и переночуете у мое матушки.

– Не знаю, на сколько это будет удобно для Вашей матушки, – ответил я. – Мы с ней совершенно не знакомы, да к тому же вы замужем. Ну, подвез вас, ну передал из рук в руки матушке…

– Не говорите так. Моя матушка замечательный и понятливый человек. Вот увидите, Вы ей понравитесь, – она вскочила на ноги, но не удержалась при толчке кареты и упала-уселась мне на колени.

– Но понравиться в качестве попутчика – еще не значит быть Вашим мужем, – сказал я, придерживая ее за талию.

Бронислава вдруг уселась мне на колени верхом и задрала платье так, чтобы оно не мешало соприкасаться нашим ногам. Потом расстегнула мне брюки и подвинулась еще ближе, касаясь своими половыми губами члена. От такой заботы член стал расти, и пока он еще не дорос до положенного состояния, дама вставила его в себя. И дальнейший рост происходил уже внутри нее. Такой поворот событий совершенно менял положение вещей, я откинулся на спинку сиденья, вытянул ноги и часть таза в проход и дал ей самой управлять процессом. Под толчками кареты член вырастал всё больше и больше, и тем самым всё больше внедрялся в нее. Толчки на ухабах только помогали этому.

Я не противился, а только закрыл глаза и вспоминал ее голую ночью. Это тоже было таким приятным дополнением к толчкам, что она быстро добилась своего и мы быстро вместе кончили.

У ее матери я прожил около двух недель. Был представлен, как друг ее мужа и добрый сосед, который согласился сопроводить ее. Каждый день мы гуляли по саду, а каждую ночь почти не скрываясь проводили у меня или у нее в спальне. Я поехал дальше только потому, что дела меня на самом деле ждали в столице, но пообещал ее матери заехать на обратном пути и сопроводить ее дочь назад к мужу…