— Нам с тобой нужно поговорить, — прорычал он, щелкнул пальцами и между нами возникли лианы, крепко связавшие мои запястья и обездвиживающие мои руки и магию.

Страх пробрался в мои кости, когда я напряглась, сопротивляясь лианам. Какого черта он делал? Почему именно сейчас? Что случилось, что заставило его так ополчиться на меня?

Мы пронеслись по небу, удаляясь от боевого класса и он помчался к крыше общежития Вега, двигаясь так быстро, как только я могла бегать со своим даром.

Еще через секунду его ноги коснулись плоской крыши, и он затормозил прямо у своей палатки, сбросив меня на кучу одеял в ее центре.

— Да что с тобой такое, псих?! — потребовала я, пытаясь вскарабкаться на ноги, но связанные руки мешали мне подняться на ноги.

Габриэль зарычал на меня, еще одним взмахом руки вызвав лианы, которые обвились вокруг моих ног и пригвоздили меня к месту, поставив на колени перед ним.

Он проигнорировал мой вопрос, схватил с пола рядом со мной мой ранец и открыл его.

— Прекрати! — крикнула я, паника захлестнула меня. Если он разгадает мое заклинание сокрытия, то найдет телефон и дневник Гарета. Он поймет, что это я угрожала ему. Он поймет…

Габриэль бросил мою сумку к своим ногам, поднес к глазам трубку и дразняще потряс ею.

— Тебе есть что сказать по этому поводу? — спросил он, его тон был мрачным.

Я уставилась на него, мои клыки оскалились, когда я пыталась использовать свою силу, чтобы прорваться сквозь лианы, которые держали меня в ловушке.

— Тогда как насчет этого? — потребовал он, доставая из заднего кармана фотографию.

На ней были мы с Гаретом прошлым летом, мои длинные светлые волосы, глаза светились радостью, которую я редко испытывала. Он знал. Он, блядь, знал. Ничто из того, что я могла сказать, не могло теперь прикрыть мою задницу. Все, что у меня было, это правда. И если он знал, кто я, то, возможно, он дал бы мне ее. Потому что это было самое малое, что я заслуживала. Даже если у меня было лишь мгновение, чтобы услышать ее, прежде чем он убьет меня.

— Может, это тебе стоит объясниться, — прорычала я.

— Какого черта ты это делаешь? — спросил он, его крылья расправились и заслонили солнце позади него, так что меня окутала тень.

Меня поразило осознание того, насколько он больше меня, когда я стояла на коленях перед ним, полностью отданная на его милость. Он обездвижил меня магией и его скорость могла сравниться с моей, так что у меня не было шансов двигаться достаточно быстро, чтобы вонзить в него свои клыки. Я была побеждена. Он мог делать со мной все, что захочет. В ожидании, когда топор опустится на мою шею. Но если такова моя судьба, то я точно уйду с размахом.

— Я знаю, что он шантажировал тебя. И я прочитала все угрозы, которые ты ему посылал. Целый год обещания насилия каждый раз, когда ты посылал ему деньги. А теперь он мертв, — выплюнула я.

— Ты думаешь, я убил его? — спросил Габриэль, его лицо побледнело.

— Я знаю, что это сделал кто-то из этой школы, — прорычала я. — И судя по уликам, которые я нашла, ты выглядишь довольно сильным кандидатом».

— Кандидатом? Ты говоришь так, будто проводишь гребаное расследование.

Я просто злобно посмотрела на него, потому что именно это я и делала.

Губы Габриэля разошлись. — Так ты просто назначила себя частным детективом? Для чего? Он умер от передозировки…

— Не выливай на меня это дерьмо, — огрызнулась я. — Гарет никогда бы не принял Киллблейз добровольно. Все, что он делал, было ради того, чтобы вытащить нас из этого места. Ради нашей жизни. Он хотел, чтобы мы сбежали из этой дыры и он никогда бы не стал рисковать своей жизнью ради этого дерьма.

— Сбежать от чего? — спросил Габриэль, нахмурив брови. — Зачем ему нужны были мои деньги?

— Какая для тебя разница?

— Потому что ты говоришь, что он никогда бы не стал рисковать своей жизнью, принимая наркотики, но он, очевидно, решил, что необходимость шантажировать меня стоит того риска, который мог возникнуть…

— У него не было выбора. Он делал это для меня.

— Что? Зачем тебе были нужны деньги? — спросил он, явно полностью потеряв нить разговора.

— Мне не были нужны, — выдавила я из себя. — Или, по крайней мере, я не знала, что нужны. Наша мама… Сейчас это уже не имеет значения.