– Ага. Сделаем вид, что я поверил тебе, – с мальчишеской ухмылкой произнес он.

Я, молча, развернулась и пошла на выход. Дернув ручку, поняла, что она не поддается.

– Кхм… Не та дверь, – за спиной услышала я голос еле сдерживающего смех Инара.

Медленно развернулась и, гневно посмотрев на него, направилась в противоположную сторону. Боже, как можно было перепутать двери?! Я мысленно дала себе по лбу, назвав идиоткой.

Выйдя из лазарета, мы увидели верховную жрицу, разговаривающую с одной из ведьм в холле, около широкой лестницы на второй этаж. Она отпустила свою собеседницу и подозвала нас жестом к себе.

– Идемте со мной. Я выделю вам комнату в своем доме, там же все и обсудим, – она развернулась, не дожидаясь нашего ответа, и проследовала на улицу. Мы переглянулись и пошли следом.

Дом Наринэ был первым справа от центрального здания. Внутри обстановка была довольно сдержанной. Лишь строгая деревянная мебель и полное отсутствие безделушек, создающих уют. В общем, все под стать самой хозяйке дома.

Мы все вместе прошли на кухню, где уже был накрыт стол – жаркое в тарелках, лепешки и кувшин с молоком.

– Поужинайте, вы наверняка голодны.

– Благодарю, это весьма кстати, – поблагодарил ведьму Инар, и мы набросились на еду. Уже спустя минут десять на тарелках ничего не было, и я, допив из стакана теплое молоко, поблагодарила:

– Все было очень вкусно, спасибо.

Наринэ кивнула и серьезно произнесла:

– Итак, теперь давайте приступим к делу. Полнолуние уже завтра, поэтому если вы хотите в этом месяце попасть в Эндервелл, то обряд нужно проводить прямо сейчас.

– А вы успеете подготовить Аниту? – уточнил Инар.

– Надеюсь, что да.

– Стоп, стоп. Какой обряд? – опешив, спросила я. Верховная ведьма внимательно посмотрела на меня и ответила:

– Обряд высвобождения магии.

– И… Как он будет происходить? – после того, что я узнала об этих ведьмах, как-то настораживала мысль о том, что они будут проводить надо мной какой-то неизвестный обряд.

– Сейчас нет времени рассказывать в деталях, поэтому узнаешь все по ходу действий, – ответив, Инар посмотрел в мои перепуганные глаза, и добавил, – Не переживай, все пройдет хорошо. Я постоянно буду рядом, и не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Я устало вздохнула.

– Ладно, обратного пути все равно уже нет.

На этом дискуссия закончилась, и Наринэ повела меня готовиться к обряду, приказав Инару ожидать в доме.

Выйдя на улицу, мы направились в сторону леса. Там, среди высоких сосен, стояло небольшое строение без окон, по виду напоминающее деревянную юрту, из трубы которой валили клубы дыма. Войдя внутрь, я поняла, что это что-то наподобие бани или хаммама.

У стен стояли низкие лавочки и столики, заставленные разнообразными флаконами и чашами, а под низким потолком висели всевозможные пучки трав и травяных скруток. В помещения была сложена каменная печь, а прямо посередине стояла большая круглая лохань, наполненная водой. Горячий воздух был пропитан горьким запахом полыни с нотками мяты, а благодаря тусклому освещению и курящимся благовониям создавалась атмосфера сакральности и тайны.

Две девушки, одетые в простые хлопковые сорочки до колен, наливали в лохань какую-то красную жидкость из глиняных кувшинов, похожую на вино. Увидев верховную жрицу, они поклонились ей, заведя руки за спину, а Наринэ, бегло кивнув им, подтолкнула меня вперед к ближайшей лавочке, приказав раздеваться.

Понимая, что спорить бесполезно, я начала стягивать обувь и верхнюю одежду. Раздевшись до белья, повернулась к ведьмам и спросила:

– Что дальше?

– Снять нужно все, – подняв бровь, медленно произнесла верховная.

– А белье оставить нельзя? Как это повлияет на ход обряда? – жалобно протянула я, мысленно уже представляя, как буду умирать от смущения, сидя в их лохани.

Наринэ с тяжелым вздохом сказала:

– Если я говорю, что нужно снять все, значит, ты не задаешь глупых вопросов, и делаешь, что сказано.

Я раздраженно закатила глаза, и отвернувшись, начала расстегивать бюстгальтер, пробурчав себе под нос:

– А я еще думала, что матриархат – это круто.

Когда с бельем было покончено, ведьмы усадив меня в горячую воду, которая опьяняюще пахла терпким вином и травами, стали наносить на кожу какие-то бальзамы, втирая их в тело жесткими мочалками из растительных волокон. Одновременно с этими действиями они тихо читали нараспев какие-то странные слова, смысл которых был для меня непонятен.

Когда с растираниями было покончено, Наринэ, все это время стоявшая перед лоханью, подала мне чашу с каким-то настоем. Сделав глоток, я закашлялась – до того крепким и горячим оказался этот травяной напиток. С трудом допив до конца, я отдала чашу обратно, и мне приказали выходить. Встав из воды, прикрыла руками грудь и направилась к лавочке, на которой вместо моей одежды уже лежала белая сорочка из тонкой, просвечивающей ткани. Я взяла ее в руки, рассматривая, и спросила:

– Что это?